Густой румянец мгновенно залил лицо девушки. Она посмотрела на него виноватыми глазами и подумала: «Скорей бы уж начал распекать за то, что не выхожу на работу».
Но Венков с прежним спокойствием участливо спросил:
— Я слышал, вы хотите поступить в институт? Решили покинуть Усовку?
— Сдавала, но недобрала двух баллов.
— В какой институт?
— В медицинский.
— Почему именно в медицинский?
— Нравится.
— Вам приходилось иметь дело с медициной?
— Нет. Но это такая благородная профессия.
— Это верно. Обычно люди выбирают профессию обдуманно.
— Бывает же, пробуждается призвание к чему-то помимо воли, без всякого обдумывания.
— Бывает. Если бы вы захотели в сельскохозяйственный, мы могли бы помочь…
— Я хочу в медицинский.
— Это по другому ведомству.
— Формализм.
— Это — жизнь, Филатова… Жизнь…
— В агрономы не хочу! Врачом… Буду готовиться, на будущий год надеюсь поступить.
Она хотела сказать еще о том, что поэтому и не работает в колхозе (когда же тогда к экзаменам готовиться), но Венков опередил ее:
— У меня к вам просьба.
Он вынул из стола книгу, подал Нике.
— «Свиноводство», — прочитала она вслух и с недоумением посмотрела на Венкова. Он чуть улыбался, и она не могла понять, добрая эта улыбка или насмешливая. Лицо ее вдруг стало строгим.
— Могли бы вы прочитать эту книгу?
Ника пожала плечами.
— Если не можете, то не надо.
Венков потянулся за книгой.
— Нет, нет! Я прочитаю, чего ж…
— Сколько дней вам надо для чтения? Три, пять, семь?
— Три, — уверенно ответила Ника. — А потом что?
— Придете ко мне, тогда и поговорим.
Выйдя из правления, Ника покачала головой: «Недаром говорят, что председатель странный. На меня почти не смотрел. Для чего, спрашивается, наряжалась… И зачем мне читать о свиноводстве?.. Весь разговор какой-то глупый… Пытал об институте. Да какое его дело, где я хочу учиться!»
Еще не так давно она не задумывалась над вопросом, кем ей быть. Как многим девушкам ее возраста, ей мечталось о необыкновенно счастливой жизни, которая представлялась в каких-то туманных образах. Но один случай так подействовал на девушку, что она увидела себя в определенной, конкретной роли.
Племенной бык поднял на рога молодую скотницу Улю и бросил наземь. Когда подоспевшие мужчины отогнали озверевшего быка, несчастная женщина лежала на спине, уставясь в небо неподвижными глазами, и громко стонала. В распоротом окровавленном животе глянцевито синели кишки. Пока звонили по телефону в районную больницу да ждали приезда врача, пострадавшая оставалась без помощи, и люди шептали: «Не жилица!.. Где там!..»
Врач Нина Борисовна, тридцатилетняя брюнетка, выйдя из машины, требовательно махнула рукой, чтобы толпа расступилась, стала щупать пульс у неподвижно лежавшей Ули. Пожилая медсестра поднесла к носу пострадавшей смоченную лекарством ватку… Уля пошевелилась. Врач сделала ей укол, потом вместе с медсестрой забинтовала.
Долго после того как Улю увезли в больницу, не расходились люди. Вился тихий разговор:
— И крови-то сколько потеряла!
— В больнице зашьют, переливание крови сделают и все прочее.
— А если кишки порваны? Их не сошьешь.
— Кишки, говорят, сшивают, а вот мочевой пузырь если распорот… это еще не ремонтируют…
Вопреки печальным предположениям, Уля выжила, поправилась, а через год родила ребенка.
Не раз во время купания Ника видела багровые шрамы на животе Ули и все удивлялась. При этом она живо воображала Нину Борисовну. И до случая с Улей часто приходилось слышать, как Нина Борисовна кому-то «вырезала слепую кишку», кому-то «сделала кесарево сечение». Но то были слова, не производившие особого впечатления. А тут… когда Ника своими глазами видела умиравшую Улю, а теперь видит ее живую, смеющуюся, работающую — это потрясало… Нина Борисовна стала для нее примером во всем. Мечтая стать такой же, Ника стала подражать Нине Борисовне в прическе, в походке, в манере держать себя с людьми и воображала себя на ее месте.
…Через три дня Ника снова пришла к председателю, положила перед ним книгу.
— Прочитала.
— Очень хорошо. Все понятно?
— Как будто бы…
— Теперь попрошу вас помочь мне. Я человек здесь новый, даже с хозяйством как следует еще не ознакомился… Не можете ли вы побывать на ферме, обследовать ее и потом доложить мне?
— Я никогда этим не занималась.