О Лизе с Алексеем она больше не заговаривала. Алексей сам сказал:
— Мама, успокойся насчет Лизы. Я ведь знаю, ты боишься, как бы я не женился на ней.
— Боюсь, не скрываю.
— Так послушай. Я люблю Лизу. Без нее мне трудно. И я предложил ей пожениться.
— Ты с ума сошел! — Тамара Николаевна схватилась за голову руками, заохала. Алексея это не разжалобило, скорей, напротив, он почувствовал неприязнь к матери, но все же поспешил успокоить ее:
— Она не согласна.
Тамара Николаевна вдруг выпрямилась и с удивлением воскликнула:
— Она не согласна?.. Да какого же рожна ей надо? Министра, что ли?
— Она любит меня, но замуж выходить не хочет даже за меня. У нее мать, младшие брат и сестра. Оставить их ей никак нельзя. Я предлагал у нее поселиться, и на это она не согласна.
— Какая молодчина! Значит, неиспорченная девушка, не заграбастала тебя. Другая бы…
— Мама! — с мольбой в голосе произнес Алексей.
— Не буду, не буду, — с радостной покорностью ответила Тамара Николаевна.
Ненадолго успокоилась она после этого разговора. Думала: «Значит, далеко не зашло. А ведь может зайти… Раз встречаются, любят друг друга, не удержатся, станут просто жить, и тогда не миновать женитьбы. И как это Алексей мог подумать уйти из дому к ней, в чужую семью?»
Думы с каждым днем становились горше, беспокойней. Тамара Николаевна согласна была, чтобы Алексея послал отец на всю зиму в Пермскую область, где колхозам Поволжья отвели делянки для заготовки строительного леса и куда будут посланы люди и из «России». А потом бы в вуз подался.
Выложила все мужу. Николай Семенович покряхтел, прежде чем ответил, не сразу пришла охота говорить об одном и том же, как только они оставались наедине с женой.
— В вуз Алексей не хочет, ему нравится работать. Ну и пусть. Я в его годы землекопом был.
— Так ты же по необходимости, нужда заставила, а у него все условия есть, чтобы учиться.
— Помолчи! — рассердился Николай Семенович. — Нельзя учиться только потому, что родители хотят видеть сына с высшим образованием… На лесозаготовки я его не пошлю, он тут нужнее как плотник.
— А эта Лиза-повариха?
— Ну что ты хочешь? Приказать им не любить друг друга? У меня такой власти нет. Да и совесть не позволяет. Надо предоставить все времени. Поженятся, так что ж, будем помогать им жизнь налаживать, не поженятся — их дело.
— Я отказываюсь понимать тебя, Коля!
— А я тебя.
Обида точила сердце Тамары Николаевны, не знала она, у кого искать ей поддержки, на кого опереться. А жизнь шла своим чередом, и Алексей встречался с Лизой и уже не раз приводил ее домой.
Поздно вечером Венкову позвонил Снегирев. У первого секретаря райкома было в обычае поговорить с председателями колхозов, с секретарями парторганизаций о том о сем, вроде бы и не о важных делах, спросить о здоровье, сообщить что-нибудь новое.
На этот раз Снегирев сказал Венкову, что в Москву пошел рапорт: область выполнила план сдачи хлеба государству. Через день-два в «Правде» должен появиться рапорт.
— Это приятно, — ответил Венков. — Возможно, что и наградят область.
— Получено указание представить к наградам. Мы тут подумали… колхозу «Россия» один орден «Знак Почета» и одна медаль «За трудовое отличие». Обсудите, кого представить, и пришлите наградной материал: характеристики, справки по известной форме.
В мозгу Венкова уже билась заботливая мысль о том, что надо Перепелкину немедленно созывать партсобрание, потом заседание правления, замелькали в памяти лица людей, достойных наград. Но голос Снегирева опять притянул внимание Венкова:
— Выделены два парохода для поездки четырехсот колхозников до Ярославля и обратно. Вам дали два места. Это должно быть премией колхоза. Отплытие через три дня… Я вам первому говорю об этом, сейчас названивают во все колхозы.
— За что мне такая честь, Петр Павлович?
— Да так… Надо же и мне кому-то позвонить, ну и вспомнил прежде всего про вас.
— Спасибо!
— Как супруга привыкает к селу?
— Да что ж, она же из деревни вышла. Кое-что делает. И даже по специальности немного.
— Хотя я и незнаком с ней, но передайте ей привет и добрые пожелания.
— Спасибо!
…Спустя три дня после этого разговора от причала речного порта областного города отвалил пассажирский пароход. Сверкая белизной и зеркальными стеклами, он наискось резал небольшие волны, выбираясь на судоходный путь.