Мечтания Ники перебил голос Анны Семеновны, неуверенно спорившей с Дашей:
— Не хуже тебя люди в деревне живут, умные, образованные, живут и не ноют.
Даша встрепенулась, заерзала на скамейке, замахала руками.
— Образованные!.. Так они на это учились, агрономы, ветеринары, врачи… Образование — их богатство. Вот ты курсы зоотехников прошла, ну и тебе сам бог велел работать на ферме.
— Не только специалисты в деревне живут, — возразила Анна Семеновна.
— А кто еще? Кому податься некуда. Скажешь, механизаторы? Так они специалисты, хорошо зарабатывают. А вот мы, бабы, девки. Кто три класса прошел, кто семь, а то и десять. А цена нам всем одна: трудодень — тень на плетень.
— Тебе-то нечего жаловаться, — заметила Анна Семеновна.
— Я не о себе, я обо всех болею, — Даша кинула взгляд на завфермой. — Разговор вообще… о жизни.
— Какая болельщица! — Анна Семеновна усмехнулась, покачала головой.
— Про меня разговору быть не может, — распаляясь, продолжала Даша. — Могу куда хошь уехать.
— Кто тебя пустит! — воскликнула Бомба. — Хотела я на завод в городе поступить, паспорт требуют. Кинулась в милицию за паспортом, а там говорят, давай справку из колхоза, что отпускают. Колхоз справку не дал. А без паспорту — ни шагу.
— Мне дадут, — уверенно сказала Даша.
— Держи карман шире! — Бомба сверкнула на Дашу злыми глазами. — Будет хвалиться-то!..
— А что? И похвалюсь. Василий военную службу через полгода кончает, а их уже уговаривают на стройки поехать, на заводы, в большие города. Нехватка рабочего класса. Поняла? Решим уехать — и все, никто не удержит.
— Конечно, человек не может не думать о себе, — отвечает Анна Семеновна. — Но представь себе… В один день все вздумали бросить работу на заводах, в колхозах, в учреждениях. Ведь Вавилон получится.
— Все не бросят, — уверенно возражает Даша. — Человеку пить-есть надо, вот он и работает.
— Не только из-за этого. Люди свою ответственность за судьбу страны понимают.
— Анна! Ты все на это самое… на лекцию поворачиваешь, а в душе-то ведь признаешь, что время наше трудное и приходится выкручиваться.
— Время трудное, правду говоришь, — с прежним спокойствием соглашается Анна Семеновна. — А почему?
— Черт его знает почему.
— Задачи трудные страна решает, потому и жизнь трудная.
— Ну-у, понесло в политику, — лениво потянула Бомба, повертываясь спиной к заведующей.
— А у нее должность такая, — ввернула Даша. — Начальник!..
Обо всем, что касалось начальства, Даша говорила язвительно, и заведующая, зная это, посмотрела на стенные ходики.
— Пора!
Женщины не торопясь поднимались, надевали ватники, халаты, повязывали головы платками, расходились по рабочим местам.
— Ну, болят рученьки? — Даша расхохоталась в лицо Нике.
— Отстань! — сквозь зубы произнесла Ника и так посмотрела на Дашу, что та отпрянула и поспешила выйти из дежурки…
Разговоры на темы, связанные со своей жизнью, бывали часто. Но любили свинарки поговорить об отвлеченном, например о Луне, куда запущена с Земли ракета, или о далеких теплых странах, где люди ходят голые, ничего не делают, а природа дает им все готовое. А больше всего вспоминали кинокартины, в которых показывалась жизнь, непохожая на усовскую.
Очень любили петь. Выдастся немного свободного времени, так все к Даше.
— Запевай нашу.
Утерев ладонью яркие губы, Даша глубоко вздыхала, раздувая грудь, и приятным голосом запевала с лихостью и грустью:
Женщины подхватывали горячо, страстно:
Раз в неделю на ферму приходил старший зоотехник, молодой, недавно присланный из города, проводил занятия по толстой книге, такой же, какую Венков дал Нике. Женщины делали вид, что слушают, а сами погружались в свои думы, а некоторые откровенно подремывали.
В субботу кончалась неделя, как Ника работала на ферме. Утром Анна Семеновна сказала:
— Поедешь в поле. Туда — навоз, оттуда — солому. Вскоре пришел трактор, приволок огромную телегу с широким дощатым ящиком.
Ника, Бомба и еще две женщины наполнили ящик навозом, сели сверху, кинув под себя соломы.