Рецензенты почти всех вновь выходящих книг Г. Ф. Боровикова указывают на описание природы как на лучшие страницы в том или ином произведении. Действительно, и мир автора-рассказчика, и мир его героев наполнены, насыщены миром природным. Пейзажи Боровикова — поэтическая сердцевина его лирической прозы. В них заключена целая философия жизни, которая не излагается автором, а формируется, «вынашивается» год от году, от одного произведения к другому. Природа непрерывно входит в человеческую жизнь. Писатель рисует эти связи не статично, они возникают, живут, развиваются, образуя свои коллизии в повествовании — психологические, исторические, социальные. Природа для Боровикова — неиссякаемый источник жизни и вдохновения.
Самое первое непосредственное и простодушное ощущение счастья приходит к деревенскому мальчишке — герою «Ливня» тогда, когда он, освободясь от школьных и домашних забот, остается наедине с природой. Это случается прежде всего зимой, свободной от полевых работ и дарящей длительный досуг по сравнению с торопливыми летними утехами. «Зима в Сероглазове была в самой силе, с метелями, когда гнутся и стонут деревья, с неожиданно прорывающимися солнечными днями, полными блеска, с тихими снегопадами, с пушистой порошей, с холодным инеем. Так до самого крещения дни были непохожи один на другой».
Очень характерно для Боровикова такое различение явлений, почти неразличимых, ощущение непрерывного изменения, движения природы в одну и ту же, на первый взгляд, однообразную пору. Гуляя в березнике на берегу речки, мальчик открывает для себя все новые и новые удовольствия. Верткие синицы, красногрудые снегири, цепочки следов на снегу, «от маленьких, точно бусы, до крупных, как детская ладошка», — все вызывает его неподдельный восторг, создает неисчерпаемое разнообразие впечатлений. «В этот уютный заснеженный уголок я приходил каждое утро. С палкой в руках скользил на широких коротких лыжах, осматривая капканы. Выходил рано, когда низкое солнце пронизывало березник и одна сторона берез была малиновой, а другая синей. Вернувшись домой, я съедал миску щей и залезал на горячую печку. Там в тишине ярко оживало в памяти вес пережитое за день. Я был счастлив». «Так хорошо, что сердце ноет», — читаем в «Нике» вслед за описанием леса и речки.
Палитра Боровикова-пейзажиста богата и разнообразна. Лес, реку, землю и небо, поле и дорогу он рисует каждый раз неповторимыми приметами, передавая индивидуальность форм и цвета. Стремясь запечатлеть живую игру цвета, писатель находит тонкие оттенки в одной гамме: «Слева открылась ему березовая роща. Поникшие тонкие ветви были в плотном сиреневом инее, белые, в черных родинках, стволы выпукло обозначались на фоне голубого снега, а снежные ямки у стволов наполнены густой синевой». Таким видит лес Иван Гамаюнов, писатель, герой рассказа «Снегири». Оказавшись один в лесу, он переживает необыкновенное, «неподвластное ему чувство» и особое творческое вдохновение: «Лес заманивал Гамаюнова все дальше. С горячим волнением, с каким-то почти удивлением первооткрывателя разглядывал он деревья». «Мысли о писательском ремесле», приходящие на ум Гамаюнову в эти часы, очевидно, близки самому Г. Ф. Боровикову. «Деревья можно описывать, как людей, рисовать портреты, — подумал Иван Гамаюнов. — А пишешь вообще: «Стоял раскидистый дуб, стройная осина…» Ни уму ни сердцу такое описание». (Заметим в скобках, что, к сожалению, портреты людей, а не деревьев, Боровикову, как правило, мало удаются. Познакомить читателя с внешним обликом персонажа писатель считает для себя обязательным, но подробный перечень «особых примет» далеко не всегда превращается в художественно целесообразную зарисовку личности, психологически типизированную. Именно на этих страницах встречаются и досадные аляповатые штрихи (в женских портретах), и натуралистические излишества.) На способности Г. Ф. Боровикова хранить свежесть первоначального ощущения, памятливо беречь конкретные детали пейзажа основано, пожалуй, и художественное достоинство его произведений для детей, например лирической и поэтической книжки «Сережино лето». Рассказывая о путешествии Сережи в составе экспедиции ихтиологов по Волге, автор непринужденно и правдиво передает юным читателям интереснейшие открытия, удивительные истории, «которые таит в себе волжская природа»[2]. И детям, и взрослым он открывает исцеляющую силу всего земного, первородного мира. В произведениях Боровикова последних лет эта тема звучит все с большей настойчивостью и активной, последовательной гуманностью. Очищающее, просветляющее воздействие красоты природы на душу человека определило основную тональность рассказов и повестей, вошедших в книгу «Зумара» (1968), что справедливо было замечено читателем и критикой. «Вся книга словно насквозь пронизана каким-то необычайно мягким и теплым светом. Недаром даже сами названия рассказов в большинство своем «световые» или «цветовые» («Немеркнущий свет», «Светлая ночь», «От зари до зари», «Млечный путь», «Голубое ненастье»). Этот свет, излучаемый прозой Боровикова, можно определить прежде всего, как ее большой внутренний накал, который идет от настоящего, пристального внимания и любви к людям»[3].