– В детстве мама всегда устраивала настоящее торжество по случаю моего дня. Мы праздновали неделю напролет, и она готовила мои любимые блюда.
Нора с интересом на меня посматривает. Мы уже подошли к угловому магазинчику. Мимо проходят влюбленные, взявшись за руки, и я вдруг начинаю задаваться вопросом, а были ли у Норы когда‑нибудь серьезные отношения. Ей уже двадцать пять, наверняка она с кем‑то встречалась.
– Помню, мама каждый год пекла маленькие кексики. Наготовит полную гору и тащит в школу. Думала, это придаст мне весомости среди одноклассников, а получалось наоборот. Меня просто поднимали на смех. – Помню, в один год, мы были совсем тогда мелкими, к ее выпечке никто не притронулся. И только Дакота да ее брат Картер меня поддержали. Мы шли домой и уминали их, чтобы мама моя не подумала, будто кексики не понравились и день рождения не удался. Когда мы добрались до своего квартала, в пакете оставалось пять штук. Помню, мы положили их на бревно возле парка, где собирались наркоши и бродяги. Хотелось думать, что в тот день хотя бы у пятерых из них было не так пусто в животах.
– Я бы тоже не отказалась попробовать, – заявляет Нора, глядя куда‑то вдаль.
Она так и не пролила свет на собственную неприязнь к этому празднику; впрочем, я особенно и не рассчитывал на откровенность. Просто захотелось с ней поделиться, не ожидая взаимности.
Нора открывает дверь в магазин, звякает колокольчик. Я вхожу следом и улыбаюсь при виде Эллен.
Глава 2
– Так много торта осталось… – говорит Нора, поднося ко рту пластиковую вилку.
На стол между нами сыплются белые крошки вперемешку с зеленой глазурью. По ходу, Эллен – не большая поклонница сладкого. Она жалуется, что подростки разучились дарить цветы, и я мысленно жалею, что не додумался захватить букетик. Хотя в глубине души не пойму, как человек может недолюбливать выпечку.
Хоть она и брюзга, компашку мы ей составили знатную. Как ни пыталась она скрыть улыбку, а не удалось, и мы втроем на славу повеселились. Нора перевернула табличку на двери, и мы спели «Happy Birthday». Как выяснилось, мне на ухо наступил медведь. И все же, пусть без музыки и без свечей, но мы сумели продемонстрировать Эллен, что есть на свете друзья, которые не забыли про ее день рождения.
Нора поймала на телефоне попсовое радио, и девчонки от души поболтали. Не думал, что Эллен такая словоохотливая. Импровизированная вечеринка продлилась всего полчаса, а после именинница заволновалась, что магазин слишком долго закрыт, и ушла. Впрочем, наверное, ей просто надоело о себе рассказывать.
– И еще немножко за друзей. – Хватаю со столика вилку и втыкаю ее в угол торта. Нора сидит на соседнем стуле, подогнув под себя одну ногу. Крохотные ломтики пиццы у нее на носках такие вычурные и такие забавные. – А в чем фишка? – спрашиваю я, тронув ее за носок.
Она проводит языком по губам.
– Жизнь слишком коротка, чтобы мучить себя унылыми носками.
Пожав плечами, Нора отправляет в рот кусок торта на вилочке.
Опускаю взгляд на свои носки. Белые, посеревшие на носах и пятках. Гадость. Ску‑ко‑ти‑ща. И связаны в форме трубы. Такие никто и не носит.
– Что это, жизненный принцип?
– Ну да, среди прочего, – с набитым ртом отвечает Нора.
У нее губы в глазури, и мне хочется протянуть руку и стереть глазурь пальцем, как в старых комедиях про влюбленных. Нора прослезится, у нас сразу бабочки в животах запорхают, и она прильнет ко мне.
– У тебя на губах глазурь, – заявляю я в пику романтике.
Она отирает рот большим пальцем, однако часть глазури остается нетронутой.
– А ты не хочешь помочь? Идеальная сцена для поцелуя, как в фильме.
У дураков мысли сходятся. Пустячок, а приятно.
– Я как раз об этом подумал. Если бы все было в кино, я протянул бы руку и вытер глазурь.
Ее перепачканные губы расползаются в улыбке.
– А потом стал облизывать палец, а я смотрела бы, как расходятся твои губы.
– А я бы наблюдал, как ты смотришь.
– А потом, когда ты закончил облизывать, я вздохнула бы, и мы смотрели бы друг на друга, не сводя глаз.
В животе затрепетало.
– А потом у тебя в животе запорхали бы бабочки.
– Злые дикие бабочки, от которых сносит крышу.
Она смотрит мне прямо в глаза и улыбается. Нереально красивая.
– Тогда я сказал бы, что пропустил одно пятнышко, и опять бы склонился к тебе. А у тебя заколотилось бы сердце.
– Оно бы так быстро стучало, что ты бы услышал.