Тяжелые времена переживали сейчас не только крепостные крестьяне. Я помню всё, словно это было вчера: провозглашение Ивана Васильевича царём, великие перемены и реформы, захват городов, территорий. Чёрная полоса началась с того момента, как жена царя была безжалостно отравлена. Несчастный правитель, так же глотнувший яду, но не умерший к счастью, а может и к несчастью, начал пресекать любой намёк на измену. Пресекать кровью. Тысячи людей, виновных и не виновных, полегли под его остроконечным жезлом. Царя боялись пуще самой смерти, пуще турков и даже пуще “чёрной смерти”, что своей гниющей рукой вгрызалась во всех несчастных, что повстречались на её пути. И я боялся. Я - сын ныне покойного дворянина… Боялся чумы и расправы как и все, все дояре “голубой крови”. Боялся стрельцов, опричнину, заговоры против царя. Боялся даже смерти этого самого “Грозного”. Тирана и убийцы.
Однако, сейчас меня всё это не чуть не волнует. Будь я хотя бы крестьянин или стрелец… Меня бы, наверное, обошла эта участь, но я не скажу, что сильно жалею. Мою жизнь нельзя и сейчас назвать сладкой, но по крайней мери сейчас я чувствую себя в большей безопасности, чем тогда. Единственное, что меня сейчас гложет, это воспоминания.
***
Охота удалась. На каждом боку несчастной лошади бездыханной тушей свисало два приличных по размеру кабанчика. Константин и его друг - Иван, в сопровождении личной охраны, возвращались домой. Помимо пары кабанов, сынам знатных кровей удалось подстрелить из лука четыре лани, шесть куропаток и одну лисицу. Одним словом - охотники остались довольны.
Шелест листьев на вершинах могучих деревьев, яркий свет летнего солнца, падающий на эти самые листья, создавая мягкую, будто бы зеленоватую тень живого леса. Всё это, сопровождаемое пением целого оркестра из различных птиц и насекомых, создавало ощущение какого-то глубокого, волшебного транса. Константин искренне наслаждался этим трансом, пытаясь выпить его без остатка, будто хорошее, заморское вино. Его голова была забита всякими пустяками и мелкими заботами. Не смотря на свои двадцать шесть, он считал себя мужчиной подстать своему отцу, хотя всё было совершенно наоборот. Не смотря на свой возраст, он был настоящим дитем, которое жаждало приключений, настоящей и искренней любви и достойного соперника. Мирские же проблемы его не
интересовали. Что нельзя было сказать об его отце, который всем своим естеством ненавидел царя, как ненавидела и боялась его практически вся Русь.
Всю дорогу друзья неустанно обсуждали различные темы, основной из которой были дворянские забавы, кои были только доступны в то время. Солнце уже догорало у полосы далёкого горизонта, когда их пути разошлись. Поместье боярин Волковых, сыном которых и был Константин, располагалось на самом краю деревни. Одной из тех деревень, что принадлежали этой семье.
Личная охрана, сопровождавшая дворянина и состоящая из десяти опытных войтов, вооружённых кривыми мечами и готовая отдать жизнь за своего господина, шла не далеко позади Константина. Сейчас их мечи были наготове как никогда. Мало ли что может бродить в сгущающимся мраке.
Как только лошадь Константина покинула не просветную тень леса, после которого шла небольшая протоптанная роща и первые дома деревни, взгляд его зацепился за мигающий, красно-жёлтый свет, режущий тьму беспощадными языками пламени.
“Пожар! В дали что-то полыхает. Не может быть, что это моё поместье! Господи, смилуйся. Не может же быть, что…”
Додумывать эту ужасную мысль, Константин не хотел. А скорее даже боялся. Руки его, державшие гриву, внезапно вспотели и начали ели заметно подрагивать, однако признать, что это страх, ему так и не удалось. Слишком уж гордым и мужественным считал себя этот взрослый ребёнок.
- Мой сударь… - с искренним удивлением заикнулся один из охраны, однако дворянин дослушивать не стал. Бросив свою лошадь галопом, он помчался в сторону полыхающего вдали пожарища. Личная охрана в тот же миг сорвалась с места, следуя за своим господином. Почти у всех в голове рисовалась не далёкая картина предстоящей битвы, и лишь совсем молодые надеялись, что это всего лишь пожар.