Следующее, что отложилось в памяти Константина, это то, как он перелез трухлявый, практически развалившийся забор. Стражи давно остались позади, не в силах угнаться за молодым беглецом.
Вся тело знобило от страха и боли, будто совсем недавно на него накинулся озверевший медведь. Хотелось верить, что всё произошедшее не более чем очередной кошмар.
За стареньким заборчиком пригорода, а именно дотуда сумел сбежать Константин, находился старый, заросший дом. Хоть и было темно, не трудно было определить то, что в доме не живут вот уже несколько лет. А может и десяток лет.
Тяжело дыша, свистя и хрипя измученными лёгкими, он упал с метрового забора во двор дома, который, к слову, больше походил на сарай. Не большой, но и не особо малый, он имел деревянную крышу, что прохудилась во многих местах, и разбитые окна, через которые и вынесли всё мало-мальски ценное имущество. На массивной двери, держащийся на ржавых гвоздях и честном слове, висел здоровый, столь же ржавый замок.
Неприятная на ощупь, осенняя трава, больно колола лицо и руки. Собрав последние силы в кулак, Константин поднялся и огляделся. Впрочем, ночная тьма скрыла практически все мелкие детали, поэтому сын изменника не стал концентрировать на этом внимание и просто пошёл в сторону дома, при этом всей душой надеясь, что там действительно нет жильцов.
А жильцы были. Один жилец.
Той ночью Константин пролез в окно дома и повалился на прохладную землю прямо под рамой. Никаких полов, мебели и прочего не было в помине. Только старые, прогнившие доски, да стоящий в зале шкаф. Старинную махину, как видно, попросту не смогли вынести.
Константин лежал на боку. Прислонившись спиною к стене, но не сильно к ней жавшись, он смотрел на дыры в крыше, через которые пробивался призрачный, лунный свет. Тот вид был настолько завораживающий, что на несколько часов юноша выпал из жизни, позабыв обо всех и вся, и даже о нестерпимых болях в спине.
Константин заснул.
***
Едва открыв глаза, сын помещика увидел её. Увидел впервые. Она присела над ним, всё также лежащим на полу у окна, и смотрела на его искаженное болью лицо. Спина снова дала о себе знать, буквально полыхнув диким пламенем боли внутри при малейшем движении.
- Кто ты? – Выдавил Константин, обращаясь к черновласой, чумазой девочке лет пятнадцати. Одета она была в крестьянскую рубашку, что доходила ей до колен и выглядела как платье. Похоже, что в этой рубашке девчонка прожила не один год, так как изначально белая ткань стала серой, а рукава превратились в растянутые, разорванные тряпки, скрывающие ладони незнакомки.
Девочка не ответила, наклонив голову чуть в бок. Этим жестом она дала понять, что не может ответить.
- Ты… Ты тут живёшь? – продолжил допрос сын помещика, а сам попытался встать на ноги. Пока рана была свежей, болела она куда меньше.
Девочка поднялась с колен и чуть отошла, давая юноше подняться. Она сильно горбилась и ни на секунду не сводила глаз с незваного гостя. Она молчала.
- Ты нема? – догадался Константин, сумев подняться, держась за подоконник.
Девочка утвердительно качнула головой.
Константин замолк, не зная, что сказать.
Следующие два часа, они просто молчали. Безымянная девочка не сводила глаз с пришельца, кажется, даже не моргая. Сидела себе в укромном уголке, прямо над одной из дыр в потолке. Константин тоже временами поглядывал на хозяйку жилища, но больше уделял внимание пейзажу за окном. В голове у него копошились тысячи мыслей. Как там его родня? Выжили ли? Не коснулось ли это его дорогого друга? Что теперь делать ему…? Юноша тоже не решался нарушать тишину, пытаясь представить, что девочки и вовсе нет. Выходило плохо. Вечно продолжаться так тоже не должно было, поэтому сын помещика решил действовать.
- А что ты тут ешь? – в какой-то момент не выдержал угнетающей тишины Константин. – И что пьёшь? Как-то же ты тут жила всё это время.
Собрав в охапку всё тряпьё, что удалось обнаружить в трёх небольших комнат, юноша перевязал рану, постелил на пол и лёг, облегчённо вздохнув. Болело уже не так сильно.
Как и ожидалось, девочка не ответила. В её глазах блеснуло понимание, и она умчалась куда-то во двор, который Константин тоже успел осмотреть. Это был не столько двор, и даже не столько сад, сколько небольшой участок земли, беспорядочно заросший кустарником, плющом, дикими ягодами и деревьями. Там росли яблоки и груши, но и они были дикими, а потому маленькими и неприятными на вкус. Но то, что принесла девочка, держа это в относительно чистой тряпице, было отнюдь не яблоки с ягодами. То были засохшие плюшки, домашние, красные и очень большие яблоки и даже пара свежих баранок.