Я был заворожен этим древом настолько, что провел уйму времени, просто наблюдая за тем, как оно растет. Совершенно не обращая внимания на ту стену по соседству, что из раза в раз обдавала холодом. На ощупь она показалась мне схожей стеклу, уберегающему дом от лютой стужи снаружи. Кто-то бы назвал это «льдом», но мне понравилась моя внезапная аллегория больше. Особенно потому, что я вспомнил, как любил наблюдать через окно с таким же стеклом из моей тесной низкой комнатушки в детстве за резвящимися на улице в минус двадцать друзьями. От накативших эмоций я даже попытался дыхнуть на эту громадину пред собой, простирающуюся от края до края по сторонам и тянущуюся выше всяких возможных здесь небес вверх. И ведь капельки остались на нём, образовав ту дымку, которую стоило лишь растереть, дабы увидеть…
Совершенно иной мир. А ведь я и не ожидал, что эта стенка реально от чего-то ограждает этот мир. От другого мира. Который сперва я воспринял как свой: те же громадные стеклянные прямоугольники и цилиндры, обжатые сталью, что скребли небо своими вершинами, машины снующие по улочкам туда сюда, уткнувшиеся в телефоны прохожие, неоновый свет ночей, тусклое сияние отдаленных закоулков, протянувшиеся по границам трущобы. Но я ошибся. Так как весь мой мир не ограничивался одним огромным городом, опоясанным выжженными темным пламенем пустошами. Быть может, я и провел в серости уже не менее тысячелетия, однако всё равно понимал, что гляжу сейчас отнюдь не на городок планеты Земля. А на мегаполис будущего того мира, в котором люди даже не знают, что они могут быть не одни на просторах Вселенной.
***
И пускай холод стены создавал ощущение, что по ту сторону мне рад никто не будет, я всё равно пытался пробиться туда. Прожив близ дерева, чья крона возвысилась на высоте в десять метров и стала роскошной и пышной, я сам покрылся жизнью — из тени превратившись в нагого Адама. Тело моё выглядело вряд ли так, как за день до смерти, но так, как я бы желал его видеть. А потому легко было рассудить, что таким образом эта новая оболочка лишь отражала мою душу, нежели реально её обволакивала. Потому вместе с привычным цветом кожи ко мне не вернулись голод или жажда физические. Но ментальные сугубо нарастали. Вновь сводили с ума. Заставляя раздирать пальцы в кровь, крушить костяшки, расшибать лоб.
Боли, естественно, не было. Раны просто отвечали на мои позывы, показывая, какие «великие труды» я прилагаю, чтобы пробиться наружу. Исходя из этого, несложно было понять, что в определённый момент я сам разочаровался в своих шансах покинуть это место. Но моим спасение стало древо. А точнее единственная его ветка, что тоже вступила в борьбу со стеной. И получалось у неё куда успешней, так как ей удалось прорасти внутри толщи вечной мерзлоты. Я тут же потянул свои руки к разлому, желая кусочек за крупицей, но разобрать эту ненавистную хладную глыбу. Вместо этого из щели на меня хлынул поток жидкой желчи и отбросил прочь. Но эта воля (не понятно древа или стенки) вовсе не намерена была заставить меня прекратить. А лишь желала показать другой подход к решению проблемы.
Так как, встав и обернувшись, я заметил, что тот самый вечный путь теперь оказался прямо предо мной. На расстоянии в пару десятков шагов. Конечно, поначалу у меня были сомнения не этот счет. Сначала я, повинуясь упадничеству, поверил в то, что древо и стена слились, а мне рядом с ними делать было более нечего. Потому рассудил, что они меня прогоняли. Даже голоса, созданные собственным измученным разумом, я им для этого выдал. Но лишь расплакавшись, почти развалившись и вернувшись к состоянию тени, добравшись до пути я осознал, что на деле ищу на нём не приглашения начать его снова. А ищу того, кто примет мое приглашение присоединиться к моему непосильному труду.
Такую же тень, снующую беспокойно из стороны в сторону, что не готова принять вечность по тем или иным причинам. Искал я долго. Наверное, очередное столетие. Но, когда у тебя есть цель, то можно в неё вбухать и больше времени, нежели сожалеть о том, что ты мог потратить его всё на пустую праздность, так? И раз ищущий всегда найдет, как говорят, то и я не стал исключением.
***
Жаль лишь, что процесс разрушения стены далее пошел не совсем по тому плану, который я строил у себя в голове. Так как первый же мой новый работник, обретя приемлемый внешний облик, голос и характер тут же меня покинул. Ну, или если быть точнее, это я его отпустил. А как оказалось позже — провёл.