— Как?!.. — почти срываясь, ломая голос вопросил Ино.
— Ударь с той стороны, а я добавлю демону с этой! — спасать утопающих в собственном горе нужно было с задоринкой и улыбкой, как верил Брэйк, а потому натужно пытался её у себя на лице состроить.
Ох, уже десять раз Линварт пожалел о своей дерзости. Но никак не мог заставить разум и душу сожалеть об отсутствии чёрствости в сердце. Десять лет он наблюдал за ужасами, что Хаос приносил в этот мир. Погружался в кошмары, что эта проклятая энергия порождала! И до сих пор, каким-то образом не научился в критичных ситуациях подходить к решению проблем с «холодной» головой. Нет, ну вы на его волосы только поглядите, о чём речь, ха?
— Ты позволишь тому, кто отобрал у тебя всё, свободно буйствовать и творить невообразимые зверства прямо у тебя на глазах? — никак не мог заткнуться Покоритель. — Когда ты еще в силах что-то сделать? Пока ты всё еще дышишь? Разве такой слабак спустился в этот мир?!
Демону это всё было неинтересно. Он начал медленно приближаться к пылающему мечнику. Театральности ради, али просто потому, что устал от всех этих потугов жалких червей, окружавших его. Но вдруг под своими ногами заметил не пепелище супер-города, но блеклую пустоту. Тело его более не скрыто было под доспехами. Ибо его вновь невольно утянуло в чертоги ЕГО разума. Это была последняя, уж точно ПОСЛЕДНЯЯ жалкая попытка Ино Кавасаки что-то изменить. Пустой своими нематериальными руками окончит жалкую трагедию этого ничтожества!
— Ну же! Позволь своему животному желанию возобладать над собой! Если бы ты был из тех, кто любят и могут загонять себя по поводу и без, то не оказался бы тогда у древа! Не такие вы все, вот и выбиваетесь из серого потока! — Покоритель выжимал из заторможенности демона что мог.
И бесил Ино люто. Кавасаки возненавидел его в один миг жарче всякого встреченного им врага или демона в этом мире! Как же много он говорил, и сколькими же банальностями сыпал! Так легко каждую из них разум Ино отбрасывал, ни секунды не задумываясь. Но тело, чье отражение сохранилось в бездне ЕГО разума, всё дрожало. Он не мог усидеть на месте. Просто обязан был подняться и!..
— «По крайней мере, закончить всё это…» — примирив меж собой сдавшийся разум и горящее сердце, осознал Ино.
Этот момент станет решающим в его истории. Великой кульминацией. Или грехопадением. Ох, как же приятно это было!
***
Пустой смеялся, наблюдая за тем, как пред его трехметровой тенью с колен поднимается изначально низкорослый юнец, чье генетически мусорное тело он окончательно перестроил под себя. Но первый же чётко поставленный удар кулака в правую щеку ментальной проекции и ожог, оставленный там же стремительной струйкой на бледной маске, заставили его начать непроизвольно рычать.
— Ты!.. — веря, что мальца подавить в себе будет проще и быстрее, чем прикончить Покорителя, пригрозил Ино демон.
— Паду от твоей руки или перед смертью верну тело себе! — дерзнул прервать демона попаданец. — Почему я только тянул с этим так, сука, долго? Скажи мне, жалкий трус!
Руки сжаты в блоке, всё тельце нырнуло под грудь демона, чтобы затем нанести один могучий восходящий удар. Ага, как бы там!
— Сдохни! — пронзив юнца хвостом еще на подходе, выкрикнул Пустой.
Но Ино Кавасаки, загоняя в себя острие демонического отростка всё глубже, спокойно двинулся вперёд и апперкотом достал до челюсти демона. Который и сам не заметил, как оказался с треклятым человечишкой одного роста! Ему было плевать, какие команды в это время на автоматизме исполняет его реальное тело, погруженное в доспех, танцующий посреди взмахов играющегося со своим клинком, как с жгучей плёткой, Покорителя.
— Так значит?!.. — вынув хвост и обратившись совершенно в другую форму, вопросил Пустой.
Кисть на длинной рукояти в его руке резким движением прочертила на Ино строчку запретных писаний. И тот впервые согнулся от нового болевого позыва.
— И как я только не догадался! — глядя на кастеты на руках Кавасаки, которые он не заметил, с уплотнениями на костяшках, расписанные древними текстами, провозгласил демон. — Против души своё оружие, а против тела — своё!
Вот ему и была дана возможность в одном бою проявить сразу оба своих таланта — ловкого и искусного творца, а также неумолимого и ненастного воина! Наконец-то и Пустой начал получать наслаждение от этой «финальной» битвы!