— Ты его еще не отправил? — удивилась она.
— Не сейчас, — ответил Сэм, натягивая на ноги туфли.
— Почему? Как раз самое время.
— А смысл? Знаешь, тогда, в госпитале, вид Сато был таким... в общем, ему не по нраву пришлось возиться со мной. Он считал, что теряет время и, если бы не господин Анеки, то и вовсе обо мне не подозревал бы. Сато не любит простых служащих, особенно тех, кому господин Анеки уделяет внимание больше, чем ему самому.
— Но от тебя такой угрозы не исходило, — усмехнулась Ханна.
— Господин Анеки интересовался мной, — поморщился, как от зубной боли, Сэи. — Сато этого достаточно.
— Ты преувеличиваешь, Сэм. Господин Сато — умный, иначе бы не стал первым помощником господина Анеки. Он знает, кто ты на самом деле и вряд ли считает тебя какой-то там угрозой. Сэм, ты плохо о нем думаешь.
— Плохо думаю? — возмутился Сэм. — А ты знаешь, какой был у него довольный вид, когда объявил, что меня переводят сюда? Ханна, всем известно, что для того, чтобы чего-либо добиться существенного, нужно работать в главном офисе Ренраку. В Японии. Все, что делается здесь, в Сиэтле, тоже важно, но это всего лишь ширма.
— Конечно, все, что мы делаем здесь — важно, — обиделась Ханна. — Именно поэтому ты здесь. Господин Анеки, скорее всего, хочет, чтобы ты приобрел уникальный опыт. Слушай, Сэм, работа здесь — не наказание. Это, если хочешь, хорошая стартовая площадка к чему-то большему.
— Ты правда не понимаешь? — отчаялся Сэм. — Я видел лицо Сато, как сейчас твое, когда он сообщил мне новость про Дженис. Он сделал это с удовольствием!
Ханна вопросительно подняла бровь.
— Скажу больше — он был жестоким, — буркнул Сэм, немного успокаиваясь. — Он радовался, когда увидел, что это для меня значит. Жива Дженис или нет, его не волновало, а вот то, что в моей семье появились порченные, это его и обрадовало. Это же... Ханна, в Японии, если в твоей семье кто-то оказался порченным и превратился в метачеловека, над всей семьей можно ставить крест. Это означает, что мне уже не сделать хоть какую-то карьеру в корпорации.
— Но тебя же не уволили, — сказала Ханна таким тоном, словно собиралась поставить точку в разговоре.
— Вот и я себе тот же вопрос задаваю — почему? Почему не уволили? Знаешь, я слышал много историй, когда людей увольняли после подобного.
— Так может быть, это воля господина Анеки, а? — хитро прищурилась Ханна. — Он твой покровитель и вряд ли бросит тебя на произвол судьбы. Поэтому направил сюда, к нам. Учиться.
Оптимизм Ханны, наконец, добрался и до Сэма.
— Наверное, он меня не бросил, — сказал Сэм после небольшой паузы. — Но даже он, глава крупнейшей, влиятельной корпорации, не в силах пойти против власти древних традиций. Возможно, перевод сюда, это было все, что он мог сделать.
— Вот видишь, — повеселела Ханна. — Я же говорю: господин Анеки — хороший человек.
— Разве что он не хочет, чтобы я знал что-то о Дженис, — вздохнул Сэм. — Он не хочет, чтобы я ее увидел, а ведь я ей нужен.
— Сомневаюсь, что господин Анеки может позволить такое.
Сомнения с новой силой навалились на Сэма, но какая-то его часть продолжала считать президента корпорации хорошим человеком. Все зло шло от других.
— За это должен отвечать кто-то другой, — сказала Ханна.
— Кто-то вроде Сато?
— Не думаю. Господин Анеки разбирается в людях, и вряд ли позволил бы подобному человеку находиться рядом с собой.
Сэму хотелось в это верить. Но он своими ушами слышал тон, которым говорил Сато. И он ближе к господину Анеки как никто другой. Вице-президент мог быть злодеем. А мог и не быть им. Доказательств, кроме отвратительного характера, у Сэма не было ни одного.
— Кто бы ни был в этом виноват, — сердито пробурчал Сэм, — я застрял здесь, в Сиэтле. Я не могу выбраться из башни «по соображениям безопасности». Хорошая шутка да? Мне дают тривиальную работу, не позволяют подступить к чему-то серьезному. Я делаю свою работу на отлично. Тем не менее, мне не говорят, что сейчас с Дженис.
— Может, стоит обратиться к кому-то, кто может помочь? — предложила Ханна.
— У меня настолько низкий рейтинг, что не хватит денег на детектива. И это при условии, что мне позволят связаться с кем-нибудь за пределами башни.
— Тогда ты должен использовать средства корпорации.
— Думаешь, я не пытался? Весь этот год пытался, а пользы никакой. Мне удалось выяснить, что Дженис переселили куда-то, чтобы она могла начать жизнь заново. Японское правительство презирает металюдей но, надо отдать им должное, заботится о своем мировом имидже сострадательного правительства. Сострадательного! Металюди — это новый класс изгоев. Им с трудом дают даже самые грязные рабочие места. Бомжи или нищие смотрят на них свысока, как на бесправную скотину. Вот такую жизнь, в результате, получила Дженис.
От такого эмоционального всплеска Ханна отшатнулась, в ее глазах появился испуг. Девушка выросла и воспитывалась в пределах окружающей корпоративной среды. Она верила, что корпоративный мир своих в обиду не даст. У нее была такая защита. У Сэма ее больше не было. Ханна вряд ли понимает, что ей сейчас говорит Сэм.
Стоит прекратить разговор, чтобы не расстраивать девушку больше, чем уже есть. К тому же мысли самого Сэма оказались в беспорядке. Он пожал плечами и протянул Хане руку:
— Мы опаздываем.
— Если хочешь, можем поговорить об этом позднее, — предложила девушка, взявшись за его ладонь.
Она предлагала помощь, и не стоило ее отталкивать.
— Конечно. Поговорим позже.
Глава 4
Двери ангара открывались медленно, электродвигатели визжали на пределе, словно протестуя непривычной для них работе. Напротив них в ожидании застыл дракон. На его массивной туше, покрытой золотистой чешуей, играли бликами солнечные лучи. Как только двери открылись полностью, дракон сложил вдоль тела перепончатые крылья, наклонил клиновидную голову, чтобы не задеть верхнюю переборку длинными рожками и осторожно вошел внутрь.
Кэтрин Харт, как всегда, поразилась его размерам и форме. Драконы западного типа — самые большие драконы. Им нужен простор, небо, где они могли бы летать. В отличии от своих более изящных восточных собратьев. Кэтрин глубоко вдохнула, когда дракон прошел мимо, не заметив ее. Он скользнул по скату в неосвещенный тоннель. Наверное, сегодня был в плохом настроении.
Хорошо, что причиной раздражения дракона была не она — на место встречи Кэтрин прибыла вовремя. Как только двери закрылись, погрузив пространство в полумрак, Харт последовала за драконом. Откуда-то доносился металлический лязг и шипение паровых труб. Температура и влажность здесь были высокими, ржавчина поела почти все металлическое. Старенькая система климат-контроля не справлялась со своей задачей, хотя изо всех сил старалась.
Это даже к лучшему. Может, духота и излишняя влажность улучшит настроение старой ящерицы. Кэтрин ненавидела липкую духоту, но это, похоже, нравилось драконам. Так что стоило потерпеть.
Как только дракон ступил на настил, Кэтрин поняла, что надежды на то, что он подобреет, были весьма-весьма призрачными. Дракон раздраженно зашипел, наступая на прохладный пол, выложенный керамическими плитками. Было непонятно, почему человек, ответственный за оборудование коридора, не мог подготовить его лучше. Большие, острые когти дракона впивались в гладкую поверхность и оставляли на плитках длинные царапины. Что ж, впредь будет наукой и, может, заставит переложить настил чем-то более подходящим перед следующей прогулкой дракона по этому коридору. Или, хотя просто насыпать побольше песка.
Хвост ящерицы раздраженно носился туда-сюда. Попасть под его удар означало сразу распрощаться с жизнью. Кэтрин нервничала, поскольку из-за уважения ей пришлось идти позади и молиться, чтобы дракон не забыл, что позади идет человек.
Когда впереди замаячил свет, хвост дракона замельтешил интенсивнее, Кэтрин чуть не попала под удар хвоста. Она еле-еле удержала равновесие. Дракон, надо думать, был бы опечален, если бы случайно убил ее. В конце концов, Харт еще не приступила к выполнению услуг, за которые ей заплатили. Искренняя была бы печаль или нет, она не сможет оживить Кэтрин.