«Так тебе все-таки есть чем похвастаться?» — всплыло в памяти наглое замечание Джима. Теперь Саймон точно знал, что есть.
Зеленые глаза испытующе уставились на него.
— Что вы здесь делаете?
— А вы отлично ездите, — заметил Саймон, проигнорировав вопрос. — Это ваша лошадь?
— Я первая спросила.
Молодой человек обезоруживающе улыбнулся.
— Гуляю. Отрабатываю вчерашнюю индейку в сливовом соусе. И ананасное мороженое.
Глаза ее невольно скользнули по атлетической фигуре собеседника. Даже под джинсами и рубашкой навыпуск было видно, что на нем нет ни унции жира.
Скрывая смущение, Дженифер шагнула вперед и потянулась к поводьям. Но Саймон не спешил разжимать руку.
— А ответ на мой вопрос? Это ваша лошадь?
— Да, — ответила она, тряхнув головой. — И что дальше?
Саймон обвел рыжего жеребца взглядом истинного ценителя.
— Великолепные стати. — То же самое, разумеется, можно было сказать и о хозяйке лошади. — Вы часто ездите верхом?
— При каждой возможности. — Дженифер посмотрела ему в лицо. — Чтобы хоть ненадолго забыть о кухне, развеяться. Во всех смыслах. Чтобы не сойти с ума.
— Вы могли бы найти себе работу и получше.
— Кажется, вы повторяетесь.
— Так вы же не внемлете.
— Жизнь не так проста, как вы, судя по всему, думаете… сэр.
Уж если кто на свете и знал, что жизнь весьма не простая штука, так это он. Но Саймон сказал совсем о другом.
— Простите, пожалуй, я и впрямь бестактен, — произнес он. — Просто не могу представить, что вы так и будете прозябать здесь год за годом, когда вокруг открываются такие широкие горизонты.
— Да, я уже поняла вашу точку зрения.
— И я прошу прощения за Джима, — продолжал Саймон. — Он не так уж плох, просто ему нельзя напиваться, а он напивается каждый вечер.
— Я умею справляться с такими, как он.
— Это заметно.
— Со сливками вышло случайно.
— А у вас чудесная гнедая кобылка.
Дженифер ошеломленно уставилась на него, потом понимающе кивнула и рассмеялась. Саймон еще раньше понял, что у нее красивые глаза и ноги, теперь же добавил к этому перечню достоинств и все остальное. Хотя «красивая» — слишком затертое слово, чтобы передать всю прелесть этой женщины, ее гибкую грацию, природное достоинство и горделивость, нежный шелк кожи, сияние черных волос. И уж никакими словами нельзя было передать ту чувственность, сексуальный призыв, что она, сама того не подозревая, излучала.
Ну не безумие ли? Мало ли красивых женщин Саймон встречал на своем веку. Отчего же ни одна из них не волновала его до такой степени? Он полагал, что давным-давно потерял восприимчивость к их чарам… Да так оно, конечно, и было. А если сердце его и готово вырваться из груди, так это из-за бессонной ночи. Дженифер тут абсолютно ни при чем.
— Я даже не знаю вашей фамилии, — отрывисто произнес Саймон.
— А вам и не обязательно.
Он с широкой улыбкой протянул руку.
— Саймон Ричардс.
Дженифер и не думала подавать ему свою.
— Я вам уже говорила, что персонал не должен быть с клиентами запанибрата. Если кто-нибудь увидит нас здесь, у меня будут крупные неприятности.
— Н-да… Жаль, у вас под рукой нет взбитых сливок.
Лицо молодой женщины вновь осветилось лукавым весельем, однако не надолго. Саймон понял, что умирает от желания заставить ее еще раз засмеяться, — так волшебно преображалась она в эти секунды! Но как этого добиться?
— Кстати, — он все-таки взял ее за руку, — как ваш порез?
Дженифер не ответила. Маленькая рука в его ладони была напряжена.
— Джим поставил вам синяк, — ровным тоном заметил Саймон.
На этот раз он безошибочно распознал чувство, что промелькнуло в ее глазах. Страх. Чуть ли не паника.
— Пустите… Мне пора!
— Почему вы меня боитесь? — спросил Саймон.
— Не знаю… То есть нет, я не боюсь вас! Да и с какой стати мне вас бояться?
Саймон глядел на ее побледневшее, застывшее лицо. На виски, где выступили капельки пота. Как ему хотелось губами снять их, провести кончиками пальцев по тонкой загорелой шее вниз, туда, где в треугольном вырезе кофточки виднелось начало нежной ложбинки меж грудей… Саймон прервал полет фантазии — эти мысли могли завести слишком далеко. У него и так уже начало поднывать внутри.
Он много раз испытывал желание, но никогда еще такого жгучего. Инстинктивного и необоримого. Всепоглощающего.
— По-моему, вы самая красивая женщина, которую я только видел, — с подчеркнутой бесстрастностью сказал Саймон.