«Странно-странно-странно!» - колокольчиком звенит в голове тревожная мысль. И ей в унисон: «Опасность!»
Я отступаю к дивану у окна. А Вейл всё смеётся:
- Да... Да ладно!.. Роз?... Та жаба?..
- А это обидно, между прочим.
Но Вейл всё никак не остановится - ровно до тех пор, пока я не кидаю в него диванной подушкой. Только тогда затихает - больше от удивления, по-моему.
Кажется, мама бы мной в этот момент не гордилась...
- Погоди, но Розалинда - человеческая принцесса, а ты... Звёзды, да ты же фея! - выдыхает он вдруг и взволнованно тянет себя за прядь волос у виска. Наверное, нервная привычка.
Делаю последний шаг к дивану.
- Ну, фея. У меня что, на лице написано? - я оглядываюсь на зеркало, но моё отражение в нём так и не появилось. - Я же говорю: в школе я назвалась именем сестры, потому что... надо было, в общем. А тут я теперь, хм, настоящая...
- И кто тебя расколдовал? - Вейл садится на подлокотник дивана, кивает мне и, поколебавшись (Да в самом деле, что такое со мной? Это всего лишь мой одноклассник!) я сажусь рядом, на диванную подушку.
Вейл улыбается и с интересом экспериментатора вглядывается в моё лицо.
- Забавно, я слышал, невесту Ромиона зовут Виолой. Ту, что стала ею после Розалинды... Звёзды, как же это запутано!
- Именно, - натянуто улыбаюсь я. Мне с каждой минутой всё страшнее, и хуже всего, что я не понимаю, чего боюсь. - Поэтому давай для экономии времени мы сделаем вид, что я тебе всё объяснила, ты всё понял и мы уже переходим к той части, в которой ты рассказываешь, почему ты... Послушай, ты правда находишь себе девчонок, спрашивая волшебное зеркало, кто всех прекрасней в твоей стране?
- Именно... - Вейл не находит в этом ничего смешного. Вместо этого он зачем-то подцепляет пальцем мою прядь и сжимает в руке. - Значит, Виола? - Он снова улыбается и эта совершенное очарование возвращается. В ответ у меня в голове прямо-таки грохочет сигнал тревоги. Но это же глупо - встать, развернуться и уйти... Или нет?
- Ты, конечно, любишь мёд? - глубоким, чувственным голосом говорит вдруг Вейл. - Позволь предложить тебе медовые руле...
- Что ты делаешь с моими волосами? - мой вопрос похож на вскрик. Или, скорее, на визг.
Идея сбежать - и даже через окно, и даже не посмотрев, есть там карниз или нет - уже не кажется такой бредовой.
Наоборот, она мне с каждым мгновением всё больше нравится.
А Вейл всё наклоняется и наклоняется ко мне... слишком близко... и эта близость как будто лишает меня сил, приковывает к дивану, не даёт двинуться. Уверена, Вейл это как-то чувствует, но продолжает:
- Ниммерия славится своими лугами, так что мёд у нас на любой вкус... Тебе понравится... Фея...
- Ты знаешь, - пытаясь сбросить с себя оцепенение, я отодвигаюсь, но Вейл тянется следом, сползает на подушки. Так мы «путешествуем» к другому подлокотнику, где я оказываюсь зажата между Вейлом, этим самым подлокотником и спинкой дивана. - Вообще-то... Я на самом деле... не очень люблю мёд... И луга тоже... Вейл, что ты делаешь? Отпусти мои волосы!
Но он только берёт меня за плечи, поворачивает к себе и - слабость усиливается. Дурея от неё, я поднимаю руку - на это у меня ещё сил хватает - и прижимаю палец к губам Вейла, которые уже непозволительно близко.
- Прекрати сейчас же... И... имей в виду: у меня очень ревнивый парень. И он о-о-очень злой. Так что если тебе дорога жизнь...
- Это ты про бастарда, что ли? - удивляется Вейл и на мгновение отстраняется. Достаточно, чтобы мне стало легче.
- Да, - я пытаюсь встать, но этот... ниммерийский принц меня так прижал к подлокотнику, что я могу только бесполезно дёргаться. Как пришпиленная бабочка. - Его зовут Дамиан. Вейл, отпусти меня немедленно.
Но он только усмехается и снова тянется ко мне.
- Не сопротивляйся... фея... Поверь, оно того стоит...
Дальше я эту чепуху не слушаю - потому что нахожу рукой на столике сбоку подсвечник и, недолго думая, опускаю его Вейлу на голову. И пусть благодарит свои звёзды, за то, что свечи в нём не горели, а я не могла как следует размахнуться.
А потом смотрю - подальше, у окна (нет карниза!) - как он морщится, потирая ссадину у виска... Вспоминаю, что мама говорила помочь принцу... А не подсвечниками бить.
Это было бы очень по, хм, феевски помочь парню, зацеловав его до невменяемого состояния - успокаиваю я себя. А именно это с Вейлом бы случилось. Или со мной? У меня же до сих пор голова кружится.
- Не подходи! Или я... Я буду защищаться! - предупреждаю, выставляя перед собой подсвечник, когда Вейл поднимается с колен.
- Виола, это не смешно! - огрызается он. - Сейчас пробьёт полночь, - я нервно оглядываюсь на часы - да ладно, уже? Нет, ещё только десять. А Вейл продолжает: - И после полуночи без моего поцелуя ты умрёшь, и у меня даже не будет надежды когда-нибудь тебя оживить.
Ага. Кажется, мы потихоньку приближаемся к той проблеме, из-за которой я здесь. Всего-то надо было разок двинуть парня подсвечником.
- А можно подробнее? Желательно с того места, где я должна умереть.
Вейл смотрит на меня - с подсвечником наперевес - вздыхает и, уже не чарующе совершенный - обычный парень, (хотя признаю, внешность у него экзотичная) кивает в сторону неприметной дверцы.
- Идём, покажу.
...- Сначала я предупреждал каждую, чтобы она просто не заглядывала в эту комнату. Давал ключ и требовал, чтобы она им не пользовалась.
- Ну ты и садист.
Вейл смотрит на меня и вздыхает:
- Как скажешь - что бы это ни значило. Так вот, я давал ключ, а потом уезжал в школу. Девушки были довольны - я их из бедных в основном брал. Они жили во дворце, купались в роскоши - и всего-то за это нужно было не открывать дверь, к которой мой маг прикрепил это... проклятье. Но каждый раз, когда я возвращался - всегда, абсолютно всегда, даже когда я давал не тот ключ - они уже были здесь, - Вейл грустно кивает на круглую залу, без окон, пыльную и очень скромно украшенную деревянной резьбой на панелях у потолка... и полную хрустальных гробов. Их так много, что многие стоят друг на друге - в три ряда, а у порога уже растёт четвёртый. - Это было раньше. Сейчас проклятье стало ещё сильнее: несчастной красавице удаётся продержаться со мной только до полуночи, а потом, если я её не поцелую, у меня на руках остаётся её тело. А если поцелую, то - вот, - он снова указывает на гробы.
- Печально, - на мгновение мне становится любопытно: он всех этих красавиц только целовал или... Настолько любопытно, что я даже собираюсь спросить. А потом встречаюсь с Вейлом взглядом и понимаю, что нет, мне неинтересно. Совсем.
И глаза его чёрные, как угольки на лице, мне не нравятся!
Совсем.
Кажется, это снова начинается: его очарование.
Я дышу глубже и пытаюсь себя отвлечь (А в голове бьётся мысль: утром я на мужчин так же действовала? Хотя нет, они все очень живенько мне в любви признавались, а не соловели штабелями мне под ноги).
- Послушай, а в школе... - «у тебя есть такая же комнатка?» я спросить не успеваю, Вейл перебивает:
- А в школе проклятье не действует. Собственно, оно нигде не действует, кроме Ниммерии. И да, я знаю, что ты сейчас скажешь - я бы сбежал отсюда уже давно, но моя мама, - вон она, кстати, в первом ряду лежит... И не надо на меня так смотреть, она просто поцеловала меня на ночь! А потом, - голос Вейла вздрагивает, и я против воли смотрю на пыльный гроб. - Вот поэтому я вынужден постоянно возвращаться в этот опостылевший дворец. Теперь и вовсе каждый вечер - подписывать горы бумаг, танцевать на балах, выбирать себе очередную... жертву и...
- А зеркало причиталось к проклятью? - перебиваю я.
- Да. Оно появилось в первую же ночь, - Вейл поднимает с пола мой подсвечник и, размахнувшись, бросает. Я вздрагиваю, но... ничего не происходит. Осколки зеркала не брызжут, звона нет, - ничего. Как висело, так и висит. Кстати, комната в нём тоже не отражается.