Стражи отчего-то сглатывали обреченно, тоскливо переглядывались с искусанными или покрытыми несмываемыми чернилами посетителями, и, не глядя, сгребали с прилавка завиватели усов. На будущее, ибо на службе носить усы позволено было лишь старшим офицерам.
Стоит ли говорить, что мы — трое помощников мэтра — готовы были подставить плечо друг другу в любом деле, лишь бы мэтр не огорчался. Увы, мое двухнедельное отсутствие парни не смогут прикрыть, даже если очень постараются. А потому на поклон идти придется. Радует лишь, что не прямо завтра, а через два дня, когда нужно будет выходить на работу.
Я уныло вздохнула и направилась к кровати. Правда, направилась звучало куда благороднее, чем могла позволить себе небольшая комнатушка с одним единственным окном. Зато полностью моя. Я назидательно подняла палец, обнадеживая себя отсутствием двуногих соседей и покосилась на угол, где чьи-то старательные острые зубы прогрызли парадный (раз уж я его нашла) вход. Впрочем, с этим соседом я до сих пор знакома не была, да и крыс, определенно, не торопился данное обстоятельство исправлять. И его можно было понять: это обычных горожанок появление острозубого могло повергнуть в ужас, а практикующую ведьму — в праздничное возбуждение. И пусть я не любила работать с органикой, особенно, когда она еще теплая, но мало ли какие обстоятельства вынудят. Вот и крыс рисковать не собирался.
Едва моя голова коснулась подушки — наступил рассвет. Вот так раз — и все. Только-только прикорнула и уже вставать, собираться, на работу опаздывать. Последнее обстоятельство, правда, меня сегодня не касалось.
Я зевнула и прикрыла ладонью глаза, хотя необходимости в этом практически не было. В мое окно едва-едва проникали рассветные лучи, их даже можно было спутать со светом фонаря, поставленного, как назло, прямо перед нашим домом, отчего цена за надземные этажи была выше, чем в домах с неосвещенного края.
В животе противно забурлило напоминания об отсутствовавшем ужине, и вот здесь уже игнорировать позывы организма стало нельзя. Пришлось идти умываться в общую уборную, сочувственно кивать в очередном раз уволенному соседу, делившемуся своей скорбью со всей очередью, и гадать, куда его возьмут в следующий раз и что он рискнет позаимствовать у нового хозяина. Удивительно, но стражу на этого тщедушного проходимца с лицом лиса еще ни разу не вызывали. Вот что значит везение! Или вовремя уплаченная в гильдию четвертушка. А Эрик платил. И, похоже, даже больше положенного.
— На работу? — перестав жаловаться, вздернул брови рыжий.
— Сегодня — нет. — Я отрицательно качнула головой и зевнула, вызвав волну среди других ожидающих. — Кто там сейчас? — под аккомпанемент желудка уточнила я, кивая на закрытую дверь, из-за которой слышался плеск воды и чьи-то тихие напевы.
— Лори изволила встать в одно время со смердами, — усмехнулся Эрик и постучал костяшками пальцев по закрытой двери. — Лори, поторопись. Мы не для того здесь собрались, чтобы слушать твои завывания с утра. Они, конечно, здорово будят, но весь день потом ходить с головной болью — слишком высокая цена.
И как-то сразу стало подозрительно тихо, если не считать звук лязгнувшего металла.
— А там нет ничего тяжелого и острого? — на всякий случай спросила я, занимая место за спиной Эрика. Пусть, если что-то и вылетит из открывшейся двери, встретит на своем пути его, а не меня. Все же он сам решился на самоубийственную миссию по освобождению уборной от репетировавшей Лориетты.
— Только таз, но вряд ли она его поднимет, — пожал плечами Эрик, но отступил на шаг и, помедлив, активировал артефакт. Неприметное тонкое колечко на мизинце вспыхнуло, и я поспешила отвести взгляд: видеть работающие артефакты было привилегией одаренных, а я… совсем не ведьма. Ни капельки. Ни даже самую малость.
От задумчивого взгляда Эрика меня освободило явление разраженной Лори. Судя по поджатым губам и ярости в глазах, она действительно попыталась, но не преуспела в поднятии таза. Увы, но светловолосой красавице магического дара не досталось вовсе, и, видимо, поэтому боги не поскупились на иные подарки: по гордой (но не слишком, если подарки дороги) певице вздыхало почти все мужское население улицы, за что не раз получало внушение от своих вторых половин. И один лишь Эрик не упускал случая уязвить Лориетту, отчего был ею люто ненавидим.
Она и сейчас не удержалась от презрительного смешка в его адрес, демонстративно тряхнула гривой светлых, как у большинства благородных родов, волос, заправила одну из прядей за ухо, провела ладонями по точенному стану, заставляя всех заметить и пышную грудь, и тонкую талию, и широкие бедра, и, обдав очередь запахом терпких южных духов, прошествовала вверх по лестнице. Увы, пока лишь на второй этаж. Ее нынешний благодетель оказался не самым щедрым поклонником и не пожелал оплачивать третий, элитный этаж, где все удобства имелись сразу в квартире.