— Это был я? — бормотал Март, глядя на затихшую на плече Зефирку, будто ожидая, что она может ответить. — Это мое желание?
— Успокойся, это просто совпадение, — прошипел Север. — Видимо, не только нам он насолил. А может, сами Черные псы убрали.
— За нами по пятам смерть идет, — тихо продолжал лучник, и в его голосе слышались нотки обреченности. — Сначала трактирщик с его дочкой, аптекарь, теперь этот…
— Люди и так постоянно умирают, Март! — воскликнула Лана. — В этом нет ничего странного!
— Ну да, тебе…
— Все, тише, — примиряюще произнес Север, видя, что девушка снова готова взорваться, но прист, к счастью, лишь тяжко, глубоко вздохнула. Вот уж когда он действительно почувствовал себя многодетным отцом. — Мы все на нервах. Главное, с князем ничего не случится, Змей за ним присмотрит. А заодно узнает, что там в замке происходит.
— Так это ты его оставил? — удивилась Лана.
— Нет, он сам предложил такой план. А нам лучше вернуться в таверну и подождать. Кстати, там должны быть личные комнаты.
Лучник хотел возразить, что времени прохлаждаться нет, но понял, что ничего другого предложить не может. Черт с ним, адреналин, подхлестывающий к активным действиям, уже спал, он сам был не против вытянуть ноги на мягкой постели. К тому же, личная зона всегда и во всех играх оставалась безопасным местом, где с ними не могло ничего случиться: не могли обокрасть, убить, даже другой игрок не имел права войти без приглашения — устного или держась за руку. И уж конечно их не могли… сжечь.
Март застыл, приоткрыв рот, перед объятой огнем таверной, где они останавливались пару часов назад. Языки пламени радостно скакали по уже полуобвалившимся деревянным стенам, и на втором этаже явственно проглядывалось нетронутое пространство, будто огороженное чуть замутненным стеклом, куда пожар не мог пробраться. Их комнаты. Интересно, смогли бы они покинуть их, лишившись двери?
— Этот пироман-недоучка второй раз лишил меня ванны, — постаравшись разбавить напряжение шуткой, возмутилась Лана. — Теперь ему точно не жить!
Ее слова прервало приглушенное ржание, и лучник встрепенулся, вспомнив про их скакунов, что остались в соседней конюшне, куда уже перекинулось пламя.
— Не глупи! — прочитав его мысли, выкрикнула Лана, но Март, отодрав от плеча упиравшуюся кошку, уже всучил ее сестре и кинулся в огонь. — Дурак… — обреченно вздохнула девушка.
— Я тоже так орал? — послышался голос Севера. И еще какое-то тихое мурчание.
— Нет, куда страшнее, — прерывистый вздох, будто девушка, вспомнив, передернула плечами.
— Я вас оставлю.
Тихо хлопнула дверь, что-то мокрое, теплое и шершавое коснулось щеки, заставив Марта наконец открыть глаза. Он лежал на кровати в небольшой комнатке, рядом сидела Лана, а на соседней подушке примостилась Зефирка, осторожно лизавшая его лицо.
— Я умер? — от первых же слов горло задрало так, что парень надолго закашлялся.
— Реснулся, — поправила Лана. — Как всегда.
По спине прошел озноб, зубы стукнули по стеклу стакана с водой, что ему подала сестра. Не как всегда. Слишком натуралистично. Жар и дым не давали дышать, обжигая легкие, но хуже всего было чувство паники и безысходности, когда стали рушиться потолочные балки. А еще — смесь страха и отвращения, когда от ожогов начала пузыриться кожа, заменитель боли заставил корчиться в судорогах, не давая шага ступить, и он понял, что не выберется.
— Как там говорят, самые болезненные вещи: сожжение заживо и роды? — слабо улыбнулся все еще бледный Март.
— Это не личная комната, — предупредила девушка. — Кстати, одного коня ты все же спас. Спускайся на ужин.
Она поднялась и направилась к двери.
— Лана?
— М?
— Прости за сегодняшнее, мне просто показалось, что вы с магом сговорились. Я не хотел опять лезть в твои…
— Да некуда лезть! — поспешно взмахнула рукой прист, призывая его замолчать. — Я сама разнервничалась… ну, ты знаешь, почему.
— Я думаю, здесь мы уже проиграли.
Лана отвернулась и вышла, пряча странную задумчивую улыбку.
— Все хорошо? — Север поднялся с места и помог Лане сесть, отодвинув ей стул. На пока что пустом столе дымилась одинокая, почти полная кружка с чаем, и девушка, бесхитростно и немного устало потянулась к ней, сделала один большой глоток. Ромашковый? Судя по оставшемуся на языке сладкому привкусу — с медом. Уютно-то как, будто они сидят дома на кухне, а не в шумной таверне.