— О да, я его несколько раз видел в Бонне, когда меня туда посылали с поручением…
— Ну и как? — столь же подкупающе вежливо продолжал студент. — Он вам понравился?
— Очень! — искренне сказал Альфред. — Серьезный и симпатичный господин. Он пишет в газетах очень хорошие статьи о том, что марксизм — это давно пройденный этап и что…
— Ого! — сказал кто-то.
Вокруг рассмеялись, но смех звучал недобро.
— А вы не думаете, что вам с такими взглядами не стоило бы смотреть фильм о Бухенвальде? — по-прежнему вежливо спросил все тот же студент. — Да, да! Ведь именно этот симпатичный Глобке был одним из главных действующих лиц, подготовивших Бухенвальдский застенок. Право же, вам очень не понравится этот фильм! — Очень, очень, — приговаривали студент и его товарищ, осторожно взяв за руки с двух сторон Альфреда и двигая его к выходу. — Ужасно не понравится. Зачем же вам переживать неприятность?
Альфред от неожиданности и страха даже не сопротивлялся. Со стороны можно было подумать, что трое приятелей, взявшись под руку, выходят из зала. Когда Альфред оказался уже за порогом, в зале потух свет и сеанс начался. Дождавшись темноты, из зала выбрались Турок и Вася и присоединились к Альфреду.
— Надо было вам болтать, — злобно сказал Турок, — из-за вас и я мог попасть в историю. Спасибо, что так обошлось. Нет, я с вами больше не ездок, тоже мне немец задрипанный!
Чертыхаясь, Турок ушел. Один Вася не оставлял Альфреда.
— Забыть о поражении! — скомандовал Вася. — Марш маршем к Тане!
Шли молча. Вася обдумывал, как бы ему лучше, уцепившись за этого дурачка, подъехать к Тане — тоже орешек не легкий! А Альфред, уже успокоившись после неприятности, подсчитывал в уме, сколько у него осталось русских денег и что именно лучше всего купить.
— Слушайте, — вдруг спросил Вася, — а разве Ганс Глобке выступал в газетах? Я что-то об этом не читал.
— Это мое изобретение, — с гордостью отвечал Альфред. — Чтобы затеять разговор о марксизме. Правда, хорошо придумал?
«Очень, — усмехнулся в душе Вася, — так хорошо придумал, что и трех минут после этого не просидел в зале».
Когда подошли к дому, где жили Семеновы, Вася велел Альфреду стать у парадной двери так, чтобы заслонить собой его, Васю.
— Я хочу сделать Тане веселый сюрприз, — пояснил он приезжему.
Альфред послушно нажал кнопку, а Вася спрятался за ним. Дверь открылась, на пороге стояла Таня.
«Зер гюбш, зер гюбш!» — подумал по-немецки Альфред и вдруг отшатнулся.
Таня узнала его и гневно спросила:
— Зачем вы пришли? Папа вас прогнал. Езжайте к вашим милым западным немцам! A-а! И вы здесь!
Это относилось к Васе, тотчас обнаруженному ею после того, как прикрытие в лице Альфреда открыло фронт. — Я очень рада, что вас вижу.
Вася воспрянул духом, но Таня продолжала:
— Очень рада, потому что хотела вас предупредить: я обо всем написала в комитет комсомола!
— О чем — обо всем? — спросил испуганно Вася.
— О том, что вы — ничтожество! — горячо продолжала Таня. — О том, что пресмыкаетесь в гостиничных коридорах у номеров иностранцев. О том, что вам надо помочь, иначе вы скатитесь черт знает куда!
Она захлопнула дверь, а Вася уже сообразил, что, раз она считает нужным ему помочь, значит, ее информация о нем еще не так обширна. Он ухмыльнулся и ударил ошеломленного Альфреда по плечу:
— Ну, довольно. Генуг! Как говорится, скачи, брат, до вражьего стану, авось, я пешой не отстану!
Он сбежал с лестницы, оставив Альфреда одного.
Альфред медленно спускался, подводя в уме итоги своему пребыванию.
«Многого я не достиг, — размышлял он, — но кое-что сделано. Есть что доложить Кнаббе по возвращении! Во-первых, брошено зерно в сознание дяди-писателя. Во-вторых, этот… как его называют? Турок! Да, он очень хорошо воспринял. Ну, а в кино разве никто, хоть и молча, не проглотил мою пилюлю?! Да! — спохватился он. — Надо еще занести в актив мои беседы с молодыми людьми в разных кафе. Ого! Я, как здесь говорят, лицом в грязное место не ударил!»
Он был вполне доволен.