Цербер сворачивается обратно. Медленно. Шелестя чешуёй и скрежеща когтями по камню. Звук мерзкий.
— А ты кто, малыш? — с прежним дружелюбием интересуется парень, снова глядя на меня. — И кто это с тобой? Неужели дух?..
«Виола, если ты сейчас ничего не сделаешь, я его убью!» — шипит у меня в голове Габриэль. — «Как ты себя держишь? Демонолог, который боится низшего духа?!»
— А-а-м-м, — мямлю я. Рука Габриэля, сжимающая моё плечо, нагревается — я чувствую её жар даже сквозь ткань. А ведь убьёт, с него станется.
Я встречаюсь взглядом с парнем в чёрном, кусаю щёку изнутри — сосредоточься! И на меня вдруг накатывает такая злость, такая!.. Чёрт возьми, мой Дамиан превратился в монстра, довёл до состояния бездны свой дом, а какой-то… привратник смеет называть меня «малышом»?!
— Габриэль — мой демон, — холодным (снова «не своим») голосом говорю я, подходя к парню вплотную и заглядывая ему в глаза. Он выше, но от моего взгляда опускает плечи, подаётся назад и словно становится меньше.
— Демон?
— Габриэль, — продолжаю я, не обращая внимания на удивлённый вздох. — Покажи этому… Этому, как надо ко мне обращаться.
— С удовольствием, господин.
Через минуту ворота передо мной гостеприимно распахиваются. С одной стороны над ними висит напугавшее меня чудовище, почему-то уменьшившееся раза в три; а с другой — тот самый привратник, без сознания.
Довольный Габриэль отряхивает полу плаща и кланяется.
— Прошу вас, господин.
«Твою!..» — кричу я про себя, а вслух говорю только всё тем же холодным голосом:
— Прекрасно, Габриэль.
И, не глядя (потому что я не могу на это спокойно смотреть!), чеканя шаг, прохожу ворота.
«Умеешь, когда хочешь», — усмехается в моей голове Габриэль.
«А ну кыш из моих мыслей!»
«Что вы, господин, я не могу этого сделать, ведь иначе вы останетесь без присмотра и снова начнёте мямлить и шарахаться от каждого духа».
«А обязательно было… Обязательно… Они хоть живы?!» — взрываюсь я.
«Живы, фея, не волнуйся. Я помню, что ты не любишь убийства».
Дальше мы идём молча.
Улицы пусты. То есть пусты совершенно: никого, даже псов бездомных нет! Раньше их подкармливали, я помню, Ромион хвастался, что даже какую-то службу для этого учредил, деньги выделил. Сейчас ни псов, ни службы. Зато, чем ближе мы ко дворцу, на тротуарах и по обочинам дороги появляются странные статуи. Каменные кошки. Каменные птицы. Каменные мыши. И да, собаки — тоже каменные. И все в таких позах, словно пытались убежать, а их догнали и…
— Габриэль? — тихо спрашиваю я, вслух, потому что от волнения забыла, что мы теперь мысленно общаемся. — Это… Это Дамиан их?..
— Этих? — тоже тихо отвечает Габриэль. — Нет, конечно. Не настолько измельчал ещё Властелин, чтобы на птичек нападать. А вон тех — да, он.
«Вон те», — отряд стражников Ромиона, один из них подвозил меня когда-то к мужскому школьному общежитию. Все они очень живописно расставлены на площади вокруг пересохшего фонтана.
— Господи, — шепчу я, и в голове тут же раздаётся требовательное:
«Идём, Виола. Мы привлекаем слишком много внимания».
Как бы расстроена я ни была, абсурд его слов меня злит.
«Чьё внимание, здесь только статуи!»
«Это тебе так кажется. Вокруг целая армия духов, и они наверняка уже донесли о тебе своему господину. Идём, если не хочешь встречать его здесь».
«А я не хочу?»
Как по мне, что дворец, что эта площадь одинаково ужасны.
«Нет, ты не хочешь», — с нажимом повторяет Габриэль и толкает меня вперёд.
Наверное, он прав, и обо мне уже известно — ворота дворца ждут нас, распахнутые настежь. Но я всё равно спрашиваю, с опаской оглядываясь:
«Габриэль, твоя работа?»
«Духи чувствуют во мне демона», — отзывается тот.
«Ты настолько страшный?» — против воли удивляюсь я.
Габриэль в ответ только смеётся. Странно слышать его смех в моих мыслях…
А я краем глаза замечаю странный шест посреди круглой клумбы… э-э-э… некогда клумбы, поскольку сейчас на ней ничего не растёт. Ну, кроме разве что этого шеста. Толстого, длинного, с какой-то кляксой у основания.
Я оставляю Габриэля смеяться и иду к шесту. Но успеваю пройти разве что шагов пять, как прямо из-под земли передо мной вырастает… Это человек, безусловно, но такой мелкий, такой… скользкй на вид, такой… неприятный. И пищит по-мышиному: