— Ты такой хрупкий, — говорит Дамиан, когда дверь за последним лакеем закрывается, а Габриэль снова сливается со стеной. — Я должен привыкнуть обращаться с тобой бережно… Тебе больно?
— А статуям больно? — тихо спрашиваю я. — Когда живые люди преращаются в камень — им больно?
Дамиан усмехается.
— Какая разница. Тебе и их жаль?
— Да.
Дамиан улыбается — почти прежней улыбкой, задумчивой и немного грустной — и подходит ко мне.
— Это очаровательно. Я нахожу твою жалость очаровательной. Это такой интересный контраст между тем, что я вижу вокруг — и тобой. Ты великолепен, Виил. Знаешь, что я хочу? Видеть это выражение лица чаще — может, мне стоит пытать этих гоблинов? Ты будешь упрашивать меня остановиться, ведь так? И смотреть на меня. Вот так. Ты…
Я отвешиваю ему пощёчину до того, как он успевает продолжить. И краем глаза вижу, как отодвигается от стены Габриэль.
Дамиан прижимает ладонь к покрасневшей щеке, поворачивается… Я отшатываюсь от его взгляда и стискиваю зубы. Ну уж нет, не дождёшься. Я перед тобой на коленях ползать не стану.
— Я же сказал, не смей на меня нападать, — тихо, угрожающе тихо говорит Дамиан. — Я твой Властелин и повелитель, и ты…
— Ты не мой Властелин и уж тем более не повелитель. И я тебя не боюсь.
Дамиан замирает, потом снова улыбается — так же задумчиво-грустно.
— Нет. Не боишься. И это мне в тебе нравится. Но учти, Виил, ещё раз поднимешь на меня руку, я казню кого-нибудь… кого-нибудь. На твоих глазах. Видишь ли, я не хочу, чтобы ты сломался, ты для меня важен. А другие… другие не важны. — Он потирает щёку. — Ясно?
— Да, — угрюмо отвечаю я.
— Превосходно. Теперь эти комнаты — твои, но спать ты будешь со мной.
— Я не!..
— Покажешь, кого мне казнить, или я сам выберу?
— Хорошо. Я сплю с тобой, — сквозь зубы отвечаю я.
— Великолепно. До вечера я в лаборатории. После одиннадцати ты должен быть в моей спальне. Или я прикажу духам убивать — у меня много духов, даже твой демон не справится с таким количеством.
«Вообще-то, мне это и не нужно, мне достаточно им приказать, — встревает Габриэль. — Но пусть он об этом не знает».
— Всё ясно, Виил?
— Да.
— Дамиан. Назови моё имя. Мне нравится, как ты называешь меня по имени.
— Дамиан, — вздыхаю я.
— Хорошо. Я прикажу, чтобы обед тебе принесли сюда. Ешь хорошенько, мне не нравится, что ты такой худой. Вдруг ты умрёшь от истощения? Не смей умирать.
— Хорошо-хорошо…
Когда Дамиан уходит я дожидаюсь, когда принесут обед, потом очень настойчиво отсылаю слуг (они не менее настойчиво пытаются мне угодить) и подхожу к Габриэлю.
— Ты же знаешь самый быстрый способ оказаться во дворе? Габриэль, пожалуйста. Мне нужно там быть сейчас. Ты клялся. Габриэль…
— Успокойся, — усмехается демон. — Клялся так клялся. Идём, — и, как до этого дома, он берёт меня за руку, я делаю шаг… и снова в домашних туфлях проваливаюсь в снег! Да что сегодня за день такой?!
— Теперь, полагаю, ты попросишь его освободить? — Габриэль останавливается у шеста, смотрит на Туана. Тот, кажется, без сознания. — Напомню, он — волшебник, который наложил на тебя заклинание подчинения. Ты его ненавидела.
— Прекрасно, Габриэль, давай мы его сейчас спасём, а потом я продолжу его ненавидеть?
— Властелин будет не доволен.
— Да плевать!
— А ты знаешь, — Габриэль гладит цепи, и те, словно живые, извиваются, ползут… Туан со стоном падает на стылую землю. — Мне ведь это тоже в тебе нравится, — продолжает демон, — ты отчаянная.
— Да, да, да, — шепчу я, садясь рядом с Туаном. — Габи, верни нас теперь обратно, пожалуйста!
До вечера Габриэль проявляет своё искусство целителя. Туана обтирают, отмывают, потом отпаивают (мы, по очереди) какой-то дрянью. Потом я, наконец, обедаю — хотя всё давно остыло, но что уж!
— Спасибо, что помог, — говорю я, сидя у кровати Туана. — Правда. Спасибо.
— Не за что, — усмехается Габриэль. — На самом деле, он маг жизни, а тебе сейчас нужно его волшебство.
— Ты с ума сошёл, он не будет мне помогать!
— О, ну я бываю очень убедителен, — смеётся Габриэль.
Туан стонет, поворачивается ко мне, с трудом открывает глаза.
— П-повелитель… — Он щурится. — Гд-де?.. Я… Я д-должен в-вернуться!
— Куда? К столбу?
Туан пытается сесть, но всё время съезжает на подушках, а дрожащие руки его не держат.
— К-кто вы?
Я стягиваю перчатку и уже своим голосом отвечаю:
— Здравствуй, милый. Узнаёшь?
Туан вздрагивает, оглядывается, видит Габриэля и пытается выбраться из кровати.