Так мы выехали на шоссейную дорогу Великий Новгород-Шимск, проехали пару ничем не примечательных деревень, лесок, мост. Мы искали деревню Воробейка. Именно тут погиб мой прапрадед по маминой линии, соответственно мамин прадед, дед моего деда. Именно тут он вместе со своими товарищами оборонял деревню, отстаивал дорогу, не давая немецким резервам пройти к городу пятнадцатого января сорок четвертого.
И вот, наконец-то вдали показался синий знак, белыми буквами выведено искомое «д. Воробейка». Все в машине оживились, брат, который что-то уплетал, отложил еду в сторону, я и дед, всматриваясь в окна машины, стали следить за каждым домом, каждым поворотом. Отец, свернув в деревню, неспешно ехал по грунтовой дороге, мокрой от ночного ливня.
Немного поплутав по улицам деревеньки, не увидев ни людей, ни чего-нибудь похожего на памятники или хотя бы что-то похожее на площадь, мы упёрлись в тупик, отец сдал назад и выехал на дорогу, аргументируя:
— Не, одни мы тут захоронения не найдем, так что будем держаться намеченного плана, едем в администрацию и там расспрашиваем.
Машина выехала на шоссейную дорогу, направилась дальше на запад. Проезжали заросли борщевика, вымахавшего под три метра, отец и дед обсуждали аномальный рост этого растения, так как оба тесно связаны с сельским хозяйством. Я же продолжил вслушиваться в речь диктора, поправил фотоаппарат на коленках, откинул голову на подгловник.
Спустя минут десять мы въехали в деревню Борки, тут немного поплутали, спросили у местных на автобусной остановке дорогу к администрации, те указали путь:
— Щас едите прямо, а потома будет съезд направо, увидите большое такое здание, клуб наш. Ну тама и администрация.
Мы поблагодарили бабушку за информацию, направились дальше. На лобовое стекло стали падать редкие капли дождя, тучи стали тяжелее, но вдалеке виднелось чистое голубое небо. Ненастье должно развеяться. Природа должна помочь нам в нашей благородной миссии.
Вот справа показалось большое здание, скрытое за деревьями, папа свернул на плохенькую асфальтную дорогу, припарковал машину перед входом.
— Вы идите, я покурю, — сказал он и достал пачку сигарет.
Дед и брат поднялись по старой советской лестнице к входу, открыли массивную деревянную дверь, выкрашенную в синий, вошли. Я же остался на улице, сфотографировал этот клуб-администрацию.
Прямо над дверью висел огромный плакат, повествующий о скорых выборах губернатора Новгородской области, таких плакатов в городе и по дороге было неисчислимое количество. Начал осматривать здание и нашел старую черную фреску в виде лиры и женщины, сфотографировал и ее. От нечего делать поднялся по лестнице, бетон которой уже начал крошиться, открыл дверь.
Дед стоял прямо в коридоре, слушал то ли охранника, то ли технического работника. Она говорила: «пока что никого нет: глава в районе по делам, а зам задерживается, телефон дать не могу, потому что не знаю».
«Врет»- пронеслась мысль у меня. Коридор был облицован мозаичной плиткой разных цветов, особого рисунка тут не было, просто хаотично расположены осколки плитки, которая, кстати, застилала и пол.
— У нас есть своё мемориальное захоронение в парке,- между тем продолжала женщина,— там захоронены солдаты, может ваш дедушка лежит там.
— Спасибо, мы туда сходим.
Дед вышел из администрации, мы с братом последовали за ним. Он достал сигарету и закурил. Быстро сообщил папе все то, что ему сказала техничка, и наша делегация двинулась в сторону парка. Мы обошли маленький магазинчик с оранжевым фасадом и большой вывеской на бегущей строке, повернули налево.
Справа росли сосенки, можно сказать чинно в ряд, слева шли серые, на первый взгляд безжизненные дома, крыша одного сияла новым металлопрофилем, а старый, в некоторых местах зелёный, шифер лежал подле дороги, вместе с другим строительным мусором, видно, шел ремонт.
Мы прошли около сотни метров и стали нервничать, когда не обнаружили обещанной тропинки в парк. Но прошли ещё около пяти метров, справа от дороги мы увидели бетонную плиту, по которой можно было перейти ручей. Свернули на тропинку из бетонных плит и двинулись вперёд.