– Ну чего тебя!? Я тут, вроде как, занят, – говорил взгляд товарища. Я потихоньку начала двигаться, выползая из теплого убежища. Дёма отрицательно помотал огромной головищей и наступил мне на хвост задней лапой, удерживая на месте. Я заскулила, это было немного больно, но особенно оскорбительно.
– Я уже не маленькая, – хныкала милая маленькая лисичка, – пустииии.
Дёма понял мой маневр, усмехнувшись, отступил, правда, всего на полшага.
– Я буду рядом, – говорил мне его взгляд и я ему безоговорочно верила. Шустро вскочив на все четыре лапы, я, как завороженная, уставилась на неизвестного. Хватило одного взгляда, чтоб понять, мой новый знакомый не оборотень, а такой же кицунэ как и я. За его спиной пушились целых два хвоста, а это значит, что он был или старше меня или совершил нечто выдающееся. Для сводки, мой отец – семихвостый лис, а у мамы целых пять пушистых преследователей.
Количество хвостов зависит много от чего. Например, маман получила своих сверх одного хвосты по очереди за каждого ребенка, за год проведенный в шкуре лисы и за первый забег… супружеский. Скоро мне исполнится двадцать. Эта мысль заставила тревожно бить по земле мой хвост. Супружеский забег – он же охота на свободную лису, пугал меня своими абсурдными древними традициями.
Каждый род присылал достигших совершеннолетия и свободных от супружеских обязательств отпрысков. Когда кицунэ стукнет двадцать один человеческий год, у неё уже должен родиться первенец. Первенец, зачатый после супружеского забега… в лисьей форме, с не пойми кем. Это унизительно, обидно и крайне неприятно. Как будто ты обычный товар, который приобретет самый обеспеченный покупатель.
Кицунэ – самок рождалось катастрофически мало, в соотношении где-то один к трем с самцами. А вот теперь представьте размах травли. Кстати, никто и не говорит о «жили долго и счастливо». Не факт, что вы вообще встретитесь в людском обличье когда либо. Маме с папой повезло, в их возрастной категории самок было много. На мое поколение самцов пришлось в четыре раза больше. Как и у людей, это считали плохой приметой, признаком приближающейся битвы.
Короче, на маму охотилось пятеро. Усекли? Около двадцяти самцов на одну маленькую меня. Да и какие к черту дети? Смешно до колик: вчера девственница – сегодня мама! Я надеялась лишь на институтскую практику, длительную практику в очень далеком и чрезмерно большом городе. Спрятаться за тысячей чужих ароматов, за смрадом чадящих труб, за смогом сотен машин, за сладким запахом волка… Дёма. Сердце тоскливо защемило.
Передернувшись, смело направилась к незнакомцу. Он задержал дыхание и не двигался пока я обходила вокруг него. Увидев второй хвост, тщательно спрятанный под первым громко тявкнула и стремясь спрятаться за спиной друга, прыгнула в сторону от лиса. Его зубы клацнули в миллиметре от моего хвоста. Демьян угрожающе зарычал и выступил вперед. Лис растянул звериную морду в подобиии ухмылки. Блеснули клыки хитрого кицунэ и Демьян, не сдержавшись, рыкнул в мою сторону и кинулся на лиса.
Серо-рыжий клубок завертелся по поляне, пока я уносила прочь свои лапки. Друг четко дал понять, беги сломя голову и я побежала, как когда мы играли, как когда не было чужаков, посягающих на меня на нашей территории. Через семь минут я уже натягивала на себя вещи. От переживания тряслись руки. Из-за соседнего дерева, в одних джинсах, показался Демьян и с упорством рогатых потянул меня к мотоциклу.
Мы не бежим, мы тактически отступаем, ага. Дёма завел байк, я привычно заскочила ему за спину и вцепилась клещом. Чудо японской техники рвануло с места, чуть не став в свечу. Спустя час мы сидели, как в детстве, в кустах между моим домом и территорией его стаи. Пять минут назад я влезла в отчий дом через окно, предварительно оставленное открытым, и стянула аптечку. Пока друг хмурился и сжимал кулаки так, что белели костяшки, я методично обрабатывала ссадины и укусы. Ссадины перекисью, укусы приходилось зализывать. Еще в детстве мы опытным путем выяснили, что если кицунэ в ипостаси лисы кусает оборотня, то только слюна кицунэ в ипостаси человека поможет перевоплотившемуся оборотню залечить травмы. Ферменты, содержащиеся в лисьей пасти, служили нам защитой, а нападающим на нас – ядом. Это было очень странно: сидеть и кончиком языка лизать предплечье товарища по детским играм. Странно и волнующе.