– Так что произошло, а Дём? – негромко задала я вопрос, прежде чем перейти к кисти руки.
– А ты не поняла? – рыкнул в ответ друг. Мой язык пробежался по запястью, кожу Демьяна покрыли мурашки.
Друг устало прикрыл глаза, потер переносицу и нехотя ответил: «Я немного перенервничал, ну и… А ты что, волнуешься за этого рыжего?» – пошел в атаку Демьян.
Я дернулась и на миг оторвалась от своего занятия. Медленно подняла голову, не спеша повела взгляд вверх: изображение волка, нежная кожа локтевого сгиба, твердые узлы бицепса, золотисто-шоколадная кожа шеи в лучах заходящего солнца. Сглотнула. Сделала медленный вдох перед тем как взглянуть в темные глаза.
– Дём, ну ты что, так сильно ударился, да? – сочувственно спросила я товарища.
Волк отвернулся, скрывая проступивший румянец, но я уже учуяла смущение.
– Не волнуйся, – неторопливо протирая ватой затягивающиеся на глазах царапины, сказала я другу.
– Скоро. Четыре месяца практики в столице. Свои комнаты в общежитии. Опять же, интересная работка и отличная возможность вволю потусить, – лиса блаженно зажмурилась.
Тщательно собрала медицинскую лабуду в аптечку. Встала, обтрусила налипшие травинки. Наклонилась, быстро собрала ватные тампоны в кучку и подожгла. В глазах промелькнула хитрость. Склонилась к стыдливо отвернувшемуся волку и стремительно, самым кончиком языка, прочертила влажную полоску от подбородка, цепляя уголок губы, к самой брови. Вскочила, увернулась от волчьей конечности и под низкий рык Дёмы, смеясь от души, понеслась в сторону дома. Знала бы я, кто меня ждет, не спешила бы…
– Здравствуй, дочка. Что-то ты сегодня припозднилась, – мягко пожурил меня отец, опираясь на дверной откос.
– Ну пап, там… пары, это… Ну, сам знаешь. Задания домашние всякие, – неловко пожала я плечом, пытаясь этой же рукой стянуть балетки, а левой опираясь о стену. Чтоб устоять пришлось, правда, немного попрыгать на месте, но я справилась.
– Да!? Я почти уверен, что около получаса назад слышал скрип оконной рамы у тебя в комнате. Странно, правда? – хитро прищурившись, ухмыльнулся отец.
– Опять же, практика уже скоро. Проект там, научный руководитель… Тебе ли не знать!? – слегка покраснев, напропалую врала я родителю.
Отец скептически осмотрел скульптурную композицию имени меня, хмыкнул и задорно рассмеялся.
– У нас гости, крошка-лиса. Веди себя прилично! – указательный палец отца был направлен на меня, а во взгляде не осталось места веселью.
– Ты же знаешь, дочка, мы с мамой хотим, чтоб ты была счастлива, – добавил отец и, стремительно развернувшись, пошел в кухню.
Его речь впечатления на меня, как и всегда, не произвела и оптимизма не добавила. Очередной кандидат от партии родителей на пост главнокомандующего моего сердца, руки и других запчастей пока свободной кицунэ. Они с мамой были свято уверены, что раз мне так ненавистна традиция, то, может быть, лишь один из вариантов, успеть до брачного забега выбрать мужа самостоятельно. Типа самостоятельно. Короче, тот же кастинг, только меньшей интенсивности и убегала я – Никанора Кидельян, а не однохвостая, брачного возраста, кицунэ.
Тяжело вздохнув над своей горькой судьбинушкой, разместила балетки на обувной полке, рядом с чужими кожаными туфлями, и отправилась мыть руки, и на кухню.
Медленно и нерешительно зашла в «зал ожидания». На меня уставились 4 пары глаз: маман, улыбающаяся так, что казалось рот порвется, папа, выражающий взглядом извечное «веди себя хорошо», сестричка, повисшая на ком-то и этот самый кто-то, пронзивший меня взглядом и пригвоздивший к полу наглой ухмылкой.
– Маркус Дельгадо, – встали из-за стола парень, протягивая мне руку и стряхивая с предплечья повисшую на нем младшенькую.
– Да вижу я, что «гадо» и еще какое, – буркнула я себе под нос. Молча прошаркала к протянутой конечности, неловко её потрясла и стратегически отступила подальше. Папа огорченно покачал головой, а сестричка злобно на меня уставилась.