Эту тираду Эрвин произнёс с большими паузами, время от времени впадая в транс. Но машину он вёл аккуратно. Ключ к его пьяной откровенности Сергей ощутил в его прощальной фразе: «может быть мы больше не увидимся»…
Утром следующего дня нагрянул Виктор Векслер с Крашенинниковым, который предложил Кольцову показать ему «окрестности», так как в «Планетарии» он раньше не бывал.
Первое, что сказал Анатолий Иванович, когда они отошли от дома:
— Красиво. Но как вы здесь можете жить?
Кольцов понимал, что вопрос риторический и первый секретарь посольства приехал не затем, чтобы совершить загородную прогулку. Поэтому он сразу предложил:
— Анатолий Иванович, я — человек взрослый. На Кубе мне приходилось сотрудничать с нашими дипломатическими службами. Так что, я в курсе. Какая помощь нужна?
Крашенинников не удивился и Сергей сделал вывод, что к этому разговору он подготовился.
— Сергей Михайлович, Вы знаете, что обстановка в стране сейчас серьёзная. Никто не может предвидеть, как будут развиваться события. Но мы должны отслеживать ситуацию. Вы понимаете?
— Я понимаю и внимательно Вас слушаю, — подал реплику Сергей.
Они прогуливались по асфальтированным дорожкам городка, удаляясь от дома. Разговор перешёл в конкретное русло.
Сергей понимал, что в свете происходящих в последнее время в стране и вокруг неё событий университет представлял особый интерес. По крайней мере, для него было ясно, что обращение к нему объяснялось тем, что в посольстве обратили внимание на его активные контакты с никарагуанцами и «иностранцами».
Для поддержания разговора Кольцов рассказал, не вдаваясь в подробности, о его бойкоте в Департаменте университета. И понял, что для Крашенинникова этот момент был важен.
— Я не хочу Вас успокаивать, — сказал он. — Политическая расстановка сил сейчас в стране непростая. В руководстве Сандинистского Фронта находятся люди разных политических взглядов. В университет были направлены, главным образом, те, которые либо не особенно активно проявили себя в революции, либо пока не обнаруживают своего политического кредо. Они вполне могут влиять на настроения студенческой молодёжи. И в этом — Ваша проблема.
Завершив короткий разговор договорённостью «поддерживать связь», они вернулись в дом, где женщины угощали Виктора кофе с его любимыми пирожками. Сразу же гости уехали.
В пятницу Кольцов в отвратительном настроении не поехал вместе со всеми «за покупками». Остался дома и читал книгу Умберто Ортеги «О восстании». Было интересно то, что автор обращался к опыту «Октябрьской» революции в России и кубинской революции, постоянно цитируя Ф. Энгельса. Вечером он уехал на дежурство в ГКЭС, где, просматривая «La Prensa», прочитал большую статью, посвящённую роли Советского Союза в современной истории Польши, в частности, о «секретных протоколах» Молотова — Риббентропа с их фотографиями. Для него это была потрясающая новость. В «Nuevo Diario» был опубликован ответ польского посла на эту статью. В Ливане взорвали нового президента страны. После этого израильские войска заняли Бейрут.
В Гондурасе группа городских партизан в 10 человек захватила здание Торговой палаты со 120 заложниками, среди которых несколько министров и промышленников. Партизаны выдвинула требование освобождения 64 политзаключённых (25 сальвадорцев), вывода гондурасских войск из Сальвадора и высылки из страны североамериканских военных советников и отрядов сомосовских «контрас». Правительство создало комиссию для переговоров. В течение переговоров партизаны постепенно выпускали заложников. Наконец, отпустив почти всех, они вылетели на специальном самолёте в Панаму.