— Ну, допустим, — задумался Кислов. — Но ведь на Кубе Фиделю удалось повернуть революцию, в конечном счёте, в социалистическом направлении. То же попытался сделать в Чили Альенде. Правда, он потерпел поражение. Но ведь там было всё ясно. А в Никарагуа? Ведь очевидно, что здесь даже не говорят о социализме, хотя все обвиняют сандинистов в марксизме.
— Это естественно, — продолжил Сергей. — Сандинистский Фронт сейчас возглавляется «девяткой» знаменитых «командантес», которые представляют разные политические тенденции. Сандинистская революция не вписывается в «прокрустово ложе» классической европейской революции, например, нашей «Октябрьской». Она вообще, с точки зрения марксизма, — не революция, а «государственный военный переворот», осуществлённый буржуазной оппозицией при поддержке вооружённого народа («сандинистских» отрядов). Такие перевороты в странах Латинской Америки — обычное дело. Поэтому не следует проводить аналогию с кубинской революцией. Там было совсем другое, там была «классовая борьба». Здесь и сейчас происходит уникальный эксперимент «неполитической» революции. Даже антиамериканская («антиимпериалистическая») риторика сандинистских руководителей не несёт в себе определённого политического содержания. Речь идёт лишь об «агрессии»…
— Как же тогда «контрас» и США, — удивился собеседник, — почему они тогда ополчились против сандинистов? Чего они добиваются? Ведь не возвращения же диктатуры Сомосы?
— Нет, конечно. Они, просто хотят отстранить сандинистов от власти. Но, дело в том, что «контрас» не имеют какой–либо единой политической программы, ни единого руководства, и представлены разными группировками. Эден Пастора в Коста — Рике — бывший сандинистский команданте, а гондурасские «контрас» — бывшие сомосовские полицейские и «национальные гвардейцы», оказавшиеся просто «без работы», а между ними — индейцы–мискиты Атлантического побережья, которым безразличны и те и другие. Их ничего не объединяет, кроме стремления к устранению «сандинистов». В этом состоит цель и легальных буржуазных (и «левых») партий в столице. Сейчас идёт борьба за власть: за поддержку никарагуанского народа, «мирового» (прежде всего латиноамериканского) «общественного мнения», США (Конгресса) и пр. Это решит судьбу «сандинистов» и Никарагуа.
— Хорошо, а что же Советский Союз? Что мы здесь делаем? Зачем нас сюда прислали? Помогать революции, которой нет? Почему социалистические правительства Западной Европы не поддерживают Никарагуа?
— Потому что ни Советский Союз, ни Европа вообще серьёзно повлиять на развитие событий в Никарагуа не могут, даже если бы и хотели. Сейчас европейцев больше волнует война на Ближнем Востоке. А Советский Союз занят своими проблемами в Афганистане. Они готовы помогать Никарагуа экономически, но не более того. Всем сейчас не до далёкой Центральноамериканской страны. Это — проблема США, которые явно дали понять, что не допустят второй Кубы любой ценой. И это так…
На этом их разговор закончился.
В «Литературной газете» Кольцов прочитал первую речь Ю. В. Андропова, которая ему понравилась своей конкретностью, отсутствием обычно политической демагогии. Однако из неё было ясно, что никаких серьёзных перемен в стране не предполагается. «La Prensa» опубликовала гнусную статейку об Андропове «Девочки и Киссинджер».
Сегодня в аэропорту Кольцов проводил Колтуна (Векслер не поехал). Прощание было сдержанным. В ожидании самолёта он сидел за стойкой бара со стаканом «хайбола» и наблюдал за отлетающей посольской «молодёжью», которая вела себя, по–московски, нагло. Потом зашёл в «Шоп», купил японские часы «Seiko», 10 магнитофонных кассет и галлонную бутылку рома. Назад возвращался на машине Павлова, который держался с ним подчёркнуто официально.
Теперь в преподавательском коллективе, кроме Виктора Векслера, из первой группы остались только «русисты»: Серёжа Франчук и Наташа Валуева, а также Чеслав, который находился в Леоне. Все остальные прибыли после Кольцова. Его новое назначение изменило к нему отношение коллег. До этого он был как бы вместе со всеми против Колтуна, которого поддерживал лишь Франчук. Теперь Франчук перешёл в «оппозицию» к нему и сколачивал «группу поддержки». Совмещение двух должностей оказалось для Сергея проблемным.
Прежде всего, Кольцов настоял на встрече с Абелем Гараче, от которого потребовал старый счёт к зубному врачу. Векслер его поддержал, и Абель вынужден был предъявить счёт. Оказалось, что счёт закрыт Евгением на 32 тысячи кордобас (по официальному курсу — около 3,5 тысяч долларов). Это за несколько месяцев (до приезда Кольцова) и всего на 4‑х человек! Таким образом, подозрения Кольцова подтвердились. Евгений, явно с согласия Абеля, использовал эти деньги для дорогого протезирования. Один Евгений «вставил зубы» на 9 тысяч (900 $)! Жена Серёжи Франчука (25-ти лет!) — почти на 7 тысяч! Когда кредит перевалил разумные пределы, университет его закрыл. И теперь руководство не хотело слышать об его возобновлении, и преподаватели теперь должны лечиться за свой счёт. После этого Кольцов попытался в сопровождении Абеля встретиться с самим врачом, но тот от встречи отказался. Сергею было ясно, что существовал сговор между ним и Абелем, и каждый «остался при своём интересе».