— Саймон, — младший полицейский, даже не повышая голоса, перебил Генри. — Вы видели когда-нибудь дьявола?
Генри, осекшись, замолчал, не понимая толком, куда тот клонит, и опять его охватили растерянность и страх.
Саймон кивнул.
— Много раз его видели? — спрашивал невинным тоном полицейский, как бы из чистой любознательности.
Саймон снова кивнул.
Полицейский посмотрел на Генри, и взгляд его не выразил торжества, скорей обескураженность.
— Ну что, нормальный он, такой вот человек?
Джордж Лумис все это время стоял молча, прислонившись к притолоке. Внезапно вспыхнув, он сказал:
— Что за черт! Конечно, нормальный. Дьявола видит множество людей. Чуть не каждый день. А вам не случалось когда-нибудь видеть Страшного Гостя? Мне — да. Я в него верю. Страшный Гость — отличный малый.
— Не паясничай, Джордж, — сказал Генри.
Джордж подошел к стойке, шаркая по линолеуму металлической скобкой, мотая пустым рукавом. Наверное, на взгляд Саймона Бейла, он выглядел как сам дьявол: изувеченный, с треугольным лицом, ядовито насмешливый циник; но Саймон лишь растягивал в жалостной улыбке трясущиеся губы да пригибал вниз голову, будто боялся, как бы Джордж Лумис не ударил его.
Джордж спросил:
— Что тут творится, Элли?
Элли ответила, почти не разжимая губ:
— Они думают, Саймон… — Внезапно она залилась слезами, и Джордж испуганно посмотрел на нее. Генри бросился к ней, разъяренный не только на нее, но и на Саймона Бейла, и на себя.
— Ну, ну, не надо, — сказал он. — Ну, вообще-то все в порядке…
Полицейские сидели преспокойно, с терпеливым и невозмутимым видом — мол, нам, конечно, помешали, но мы подождем.
— Послушайте-ка, голуби, оставьте вы Генри в покое, — сказал Джордж.
— Они просто выполняют свои обязанности, — сказал Генри. Теперь уже он злился на полицейских. — Извините, я погорячился, — сказал он. Он продолжал неуклюже поглаживать тещу по плечу. Элли плакала навзрыд, пряча лицо в передник; он был короткий и не доставал до глаз. Она тонким голосом всхлипывала и бормотала:
— Мне, право же, так неловко.
Полицейские все переглядывались, и в конце концов тот, что был помоложе, мотнул головой.
— Что ж, просим прощения за беспокойство, — сказал он. Снова посмотрел на старшего, и оба поднялись. Тот, что постарше, положил на стойку два десятицентовика, после чего оба направились к дверям. Старший спросил, кивнув в сторону Саймона, однако глядя на Генри:
— Он тут будет, если нам понадобится?
Генри, подумав секунду, кивнул.
Саймон вдруг прочувствованно произнес:
— Извините меня.
Они взглянули на него, как обычно глядят на какого-нибудь уродца из цирка — не без любопытства, но слегка смущенно. Младший улыбнулся Генри и покачал головой; потом они пошли к машине. Генри и Джордж проводили их машину взглядом. Когда она скрылась за гребнем горы, Генри вытер лоб рукавом. Теща высморкалась в бумажную салфетку и, шмыгая носом, принялась насыпать спичечные картонные книжечки в стоящую возле кассы коробку.
— Не знаю, что такое на меня нашло, — сказала она.
— Да ты просто об этом не думай, вот и все, — посоветовал Генри.
Джордж Лумис плюхнулся на табурет возле Саймона и пригнул голову, заглядывая ему в глаза.
— А опиши-ка мне, Саймон, в деталях, как выглядит дьявол, — сказал он.
— Ну, хватит, Джордж, — вмешался Генри.
Генри вступился за Саймона Бейла не для того, чтобы снискать его любовь и благодарность; вовсе нет. И все же безразличие Саймона его поразило. Когда он сказал, протягивая Джорджу кофе:
— Не беспокойтесь, Саймон, мы вас больше не дадим в обиду, — Саймон просто отмахнулся, перекосив лицо все той же идиотской улыбкой, и ответил:
— Это несущественно.
Руки его теперь лежали смирно, скрещенные на коленях. Генри спросил:
— Несущественно, засадят ли вас в тюрьму?
— А… ладно, — сказал Саймон. Он поднял взгляд к потолку.
Джордж Лумис сказал: