«Так вот ты какой, домовой Никифор.» – подумала Нина, вспомнив рисунок сына и с удивлением понимая, что не испытывает страха перед этим необычным созданием. Существо было странное и не привычное, да, но не пугающее.
– Прочитала? – насмешливым тоном произнёс домовой и кивнул головой в сторону экрана, – Требуется теперь ещё что-то объяснять? А ты меня ремнём, ремнём… Не стыдно? – и его глаза заискрились весёлыми смешинками, давая понять, что он совершенно не сердится на неё за это.
Нина бросила быстрый взгляд на монитор и промолчала.
– Что теперь собираешься делать? – спросил Никифор, заметно заволновавшись от отсутствия реакции с её стороны.
– А разве не ясно? – холодно произнесла Нина, вставая, – Навести порядок в этом доме.
Домовой с довольным выражением личика остался сидеть на столе, наблюдая, как Нина вновь принялась обходить квартиру, но на этот раз, собирая вещи Евгения в большие мусорные пакеты. Закончив, критическим взглядом окинула жилище, на предмет того, не пропустила ли она какую-нибудь мелочь, взяла в руки телефон и позвонила своему будущему бывшему супругу с требованием забрать свои вещи. Никифор одобряюще кивнул и переместился на шкаф.
Евгений приехал очень быстро. Недоумевающе посмотрев на два больших пластиковых мешка в гостиной, он на мгновение сник, поняв, что Нине стало всё известно, но тут же взял себя в руки и применил старую добрую тактику: лучшая защита – это нападение. Упёршись руками в бока, принялся орать, доказывая Нине, что это только её вина в том, что подобное произошло в их семье; он пашет, гробится на них с ребёнком, обеспечивает их и имеет право на отдых.
Нина молча бросила перед ним на пол чек из ювелирного магазина, найденный ею при сборе вещей, где итоговая сумма намного превышала ту, что он выделял на месяц для ведения хозяйства. Захлопав глазами и ртом от неожиданности, Евгений потерял самообладание, замахал руками, затопал ногами и сорвался на визг, когда брызгая по сторонам слюной, он принялся доказывать, что обеспечивать её и ребёнка от другого мужика не обязан.
Нина прикрыла ладонью рот, стараясь сдержать рвущийся наружу смех. Нет, ну право слово, здоровенный мужичина, дёргающий руками и ногами в истерике и громко визжащий, как молочный поросёнок, выглядел крайне комично. Пару раз вздрогнув плечами, девушка не удержалась и расхохоталась до слёз: она и правда дура, раз терпела рядом с собой подобное ничтожество. Евгений окаменел от её реакции.
– Вот как? – он подошёл и демонстративно хлопнулся в кресло, – А знаешь что? Никуда я не пойду. И ничего ты с этим не сделаешь. Я платил коммуналку за эту халупу и имею полное право жить здесь. А не нравится что-то, можешь сама катиться ко всем чертям, дверь открыта.
Нина удивлённо онемела, не ожидая подобного заявления: в смысле, она может катиться? Он что, её из собственной квартиры выгоняет?!
Внезапно кресло под Евгением дрогнуло и опрокинулось назад, так что он оказался лежащим в нём с торчащими вверх ногами. Штанины брюк сползли до колен, обнажив тощие кривые волосатые ноги, которыми он засучил в воздухе как жук-навозник, упавший на спину.
Со шкафа за ним наблюдал ехидно ухмыляющийся Никифор. Девушка, почувствовав заступничество домового, с облегчением выдохнула и улыбнулась.
Красный и разъярённый мужчина, наконец, выбрался из кресла и угрожающе стал надвигаться на Нину:
– Ах ты, су… – но не успел он договорить, как один из громоздких пластиковых пакетов воспарил вверх, со свистом рассёк воздух, и стремительно пролетев мимо его головы, с грохотом упал в прихожей.
– Это что ещё… – захлопал ртом от удивления мужчина, когда второй пакет повторил участь собрата.
– Ты о чём, милый? – ехидно спросила Нина и незаметно подмигнула Никифору: а ну-ка, покажи ему, где раки зимуют!
Домовой с радостью принялся за дело: шкаф захлопал всеми дверцами, картины на стенах стали раскачиваться, кресло поднялось и медленно угрожающе поползло по полу в сторону Евгения. Тот по-бабьи завизжал от ужаса и опрометью бросился из квартиры вон, спотыкаясь и падая на бегу.
Нина и Никифор расхохотались ему вслед.
* * *
Девушка поставила чайник на огонь и посмотрела в окно. Мороз расписал узором стёкла по краям, голубоватой мозаикой раскрашивая ослепительно-белый снег, толстым слоем покрывающий землю, набережную и реку подо льдом до самого горизонта. Дети с громкими восторженными воплями продолжали кататься с самодельной горки, откуда они с Ванечкой только что вернулись, накатавшись и навеселившись до упаду.