Часто уезжающий в командировки муж ругал Нину за подобные детские фантазии, говоря, что ничего подобного не замечает. Нина соглашалась с Евгением, списывая происходящее на воображение уставшего от недосыпа ума, и выучив молитвы, мысленно читала их, когда одинокими тёмными ночами страх атаковал её с новой силой.
Словно чувствуя материнские страхи, Ванюша тоже просыпался и плакал от ночных кошмаров, прося оставлять включённой лампу в детской комнате. Евгений ругался, кричал и запрещал Нине делать это, говоря, что не позволит растить из пасынка нюню и рохлю. Она устало протестовала, говоря, что в четыре года у детей подобное случается, и Ванюше ещё можно позволить спать со светом. В ответ муж тыкал её носом в то, что она никак не может найти работу, и поэтому оплата услуг, равно как и всё остальное, лежит полностью на его плечах и следовало бы вести себя гораздо экономнее, а не потакать детским капризам, влекущим за собой ненужные расходы.
Нина умолкала, прикусив губу от обиды, а мрачный как туча Евгений садился за ноутбук и демонстративно игнорировал её. Но не смотря на то, что атмосфера в их доме накалялась всё сильнее, материнское сердце не позволяло ей равнодушно относиться к плачу своего сына, и она, дождавшись когда Евгений засыпал, включала ночник в детской.
Девушка снова поёжилась, плотнее прижимаясь к стене под балкончиком, стараясь укрыться от нарастающего дождя со снегом. Нет, идти домой ей не хотелось. Но можно переждать непогоду в одном из магазинчиков на противоположной стороне улицы. Хотя вряд ли ей позволят просто стоять в заведении, не купив ничего взамен. Она нащупала в кармане несколько монет, оставшихся после проезда – этого даже не хватит на дорогу в следующий раз. Ветер отвесил очередную холодно-колючую оплеуху, и девушка решилась: авось не выгонят? Нина присмотрелась к витринам, решая, где стоит попытать удачу, и наткнулась взглядом на магазин, которого, как казалось ей, она никогда здесь раньше не видела.
На потемневшей от времени деревянной вывеске заковыристыми буквами было вырезано: «Магический магазинчик тётушки Тама-Ри». Под ней располагалась коричневая дверь с витражом, а слева – выполненная в таком же стиле большая витрина, отбрасывающая цветные пятна света на брусчатку.
Пожав в недоумении плечами, Нина поспешила к нему, скользя по булыжникам истёртыми каблуками. Дверь плавно закрылась за её спиной, коротко звякнув латунным колокольчиком, девушка отряхнулась и огляделась.
Стены небольшого помещения были обшиты тёмными деревянными панелями с полками почти до самого потолка, с которого свисали старинные лампы, освещая пространство тусклым светом и придавая вещам налёт таинственности. Посреди зала высились ротанговые стойки, с выложенными на полках шоколадными фигурками в хрустящей прозрачной упаковке, перевязанной золотой ленточкой: мишки, зайчики и пони.
Слева от входной двери, возле большого витражного окна за круглым столиком сидел худощавый пожилой мужчина в чёрном костюме, читал газету, пил чай из фарфоровой чашки и изредка поглядывал на улицу, на пробегающих мимо прохожих. Старомодная фетровая шляпа покоилась рядом с чайником, пускающим из носика тонкую струйку пара.
Справа от двери стояла покатая витрина с круглыми боками и яркими аппетитными пирожными внутри, так и манящими своим кремом и шоколадно-марципановыми украшениями – купи меня! Воздух был насыщен ароматами ванили, мяты, чабреца и какао с тонкой кофейной горчинкой.
«Так это кондитерская!» – подумала Нина.
После шла стойка с высокими барными стульями, а за ней стояла пожилая цыганка с курительной трубкой во рту, и что-то листающая перед собой. Вернее сказать, пожилой её назвать язык не поворачивался: высокая и статная, она хранила ещё следы той жгучей красоты, гордую осанку и пышные волосы с проседью, тугими волнами стекающими из-под платка на плечи и спину. С тем же успехом ей можно было дать как пятьдесят, так и восемьдесят лет. Она, словно увядающая роза, по-прежнему с гордостью прямо держала свою голову, и королевская стать сквозила в каждом её движении.
Цыганка посмотрела чёрными, как смоль, пронзительными глазами, словно заглядывая Нине в самую душу, вытащила трубку изо рта и спросила резким хриплым голосом:
– А, пришла, наконец?
Девушка смутилась, решив, что та увидела сквозь витраж, её стоящую на улице, коротко кивнула в ответ, и быстрым шагом направилась к стойкам, сделав вид, что собирается что-то купить.
Шоколадные мишки, зайчики и лошадки выглядели столь потрясающе, что вызывали желание забрать их всех. Вот бы порадовать Ванюшу таким медвежонком! Но нащупав в кармане мелочь, Нина расстроенно поджала губы – этого точно не хватит.