Она вздохнула было с облегчением, но настойчивое и бесперебойное – хлоп, хлоп, хлоп! – продолжало разноситься по комнате.
Свет от горящих на набережной фонарей проникал через окно в комнату и желтоватым цветом очерчивал пространство и предметы в ней. Нина повернулась на источник звука, который находился, как ей показалось в дальнем левом углу комнаты, где стоял высокий громоздкий трёхстворчатый шкаф, и затаила дыхание от испуга. Одна из створок шкафа, словно болтаемая сильным сквозняком, стремительно распахивалась, но не долетев до стены, резко останавливалась и неслась обратно, с силой закрывалась, издав громкое «хлоп!», и тут же распахивалась вновь и всё повторялось, превращаясь в бесперебойное: «хлоп, хлоп, хлоп!»
Нина зажмурилась, стараясь выудить из заледеневшего ума слова молитв, но тут её мозг словно молнией поразило – это же отличнейшая возможность доказать мужу наличие у них домового и убедить его в необходимости проведения обряда!
И она принялась трясти Евгения:
– Проснись! Проснись, Женя! Посмотри, что происходит! – но муж не проснулся, а лишь опустил руки из-за головы на живот и захрапел ещё громче.
– Проснись! Ты только посмотри на это! – не сдавалась Нина.
Евгений нахмурился и, не открывая глаз, сердито рявкнул:
– Да не хочу я ни на что смотреть! Отстань от меня, дура!
Внезапно рядом с кроватью в воздухе появились две пылающие ярким огнём мужские руки и шустро юркнули к ней под одеяло. Оторопевшая Нина почувствовала, как одна рука скользнула под поясницу, а вторая подхватила её под колени и вместе они стали приподнимать девушку над кроватью, одновременно стягивая с постели в сторону шкафа. Дико перепугавшись, Нина громко завопила и принялась колотить в воздухе руками и ногами, стараясь вырваться из огненных объятий невидимки.
Хватка исчезла, девушка упала обратно в кровать и рывком откинула с себя одеяло: на простыне под ней горели два отпечатка от этих страшных рук. Странно, но пламя совсем не обжигало Нину, она чувствовала жаркое тепло, исходящее от этих следов, но боли и вреда они ей не причиняли. Нина провела рукой по постели, ощупывая следы, но ладонь свободно скользнула по простыне, не ощутив порчи и обугливания ткани.
«…ибо Ангелам Своим заповесть о тебе… на руках возьмут тя, да не когда преткнёшь о камень ногою свою, на аспида и василиска наступивши и поперевши льва и змия…» – всплыла в памяти строчка из молитвы, и на душе у девушки вдруг стало очень хорошо и спокойно. Страх испарился, вытесненный чувством защищённости и безопасности.
Сидя на постели, Нина взяла одеяло и принялась тушить странный не обжигающий призрачный огонь, ощущая, как тепло от его пламени разливается по всему телу и накрывает сонным покрывалом. Веки потяжелели, глаза закрывались сами собой, дремота навалилась с необычайной силой и она стала проваливаться в уютные объятия сна.
«И всё-таки, я сумасшедшая»… – мелькнуло в её мозгу, прежде чем она крепко уснула, уткнувшись носом в подушку и засопела под убаюкивающий мерный стук – хлоп, хлоп, хлоп…
* * *
Утром Нина отвела Ванечку в сад и, вернувшись, принялась готовить мужу завтрак, тихо мурлыкая себе под нос и, наблюдая, как Евгений нервно носится по квартире, собираясь в командировку. Девушка впервые за долгое время чувствовала себя выспавшейся и отдохнувшей.
Небрежно покидав всё необходимое в большую дорожную сумку, муж одел новый светлый костюм и пришёл на кухню завтракать. Увидев обычную овсяную кашу, он недовольно поджал губы и принялся нехотя ковырять ложкой в тарелке.
Нина, стоя возле плиты, пила чай и задумчиво смотрела в окно, с наслаждением вдыхая аромат мяты, добавленной в напиток. На улице похолодало, и пошёл крупный снег, покрывая тонкий лед реки, набережную и спешащих ссутулившихся людей белым мягким пушком, рождая в душе девушки нежное чувство ожидания праздника.
– Ты ничего ночью не видел? – спросила Нина, дождавшись, когда муж закончил есть и с пренебрежением оттолкнул от себя тарелку с недоеденной кашей.
Он презрительно посмотрел на жену и ядовито ухмыльнулся:
– Что, опять глюки были? Нет, я, как все нормальные люди по ночам сплю. Чай налей, долго мне ещё ждать? Знаешь же, что тороплюсь.
Девушка вздрогнула, как от пощёчины и закусила губу от обиды: хорошее настроение мигом улетучилось. Достав из шкафчика кружку, Нина взяла с плиты посапывающий струйкой пара чайник и стала наливать чай для Жени на кухонном столе. Но не успела девушка наполнить кружку и наполовину, как та подпрыгнула на месте, и жалобно взвизгнув напоследок, рассыпалась на части, расплескав в стороны горячий мятный напиток.