— Ты женат? — спросила уже в дороге Бажена.
— Тебе не понравится мой ответ.
— Значит женат, — пришпорила лошадь Бажена.
— Нет. Ты меня неправильно поняла. Нет. Формально неженат, — догоняя на всем скаку польку прокричал Никита.
— Это как? — удивилась Бажена, почти остановив лошадь.
— Не венчан, но …
— Не мямли!
— В моем доме живут две женщины …
— У моего отца есть домоправительница. Никто не считает её женой. Тем более двое …, тем безопаснее, — полька довольно улыбнулась.
«Странная логика: две — лучше, чем одна. А женитьба? Я даже намеков Бажене о сватовстве не делал. Мои хохотушки в качестве жен дадут сто очков вперед этой польке. Вот как вышло! Рассчитывал на маленькое романтическое приключение, а тут хотят женить. Секс, конечно, был чудесен, но иметь жену-стерву? Нет, насмотрелся на них в 21 веке, этого добра мне не надо», — подумал Никита.
— Не трусь, отца я уговорю. Я у него — единственная дочь, моё счастье для него много значит. То, что ты обычный охранник и не знаешь торговых премудростей — пустяки, я их хорошо знаю, всегда тебе помогу. «Поможет? Ха! Два раза ха-ха! Всё в своих руках держать будет. В примаки заманивает! Нет, сдам её с рук на руки отцу, и в тот же день делаю ноги!»
* * * Но в Плоцке все его планы были разрушены страшным известием — отец Бажены лежал при смерти. Месяц назад его подстрелили отравленной ядом стрелой из арбалета. Сама рана была неопасна, но яд не позволял ей заживать и жизненные силы покидали купца. Марцин не хотел умирать, не дождавшись дочери. Именно это давало ему силы бороться.
— Ты приехала! Теперь я смогу спокойно умереть. Люди комеса убили меня. От него приходил человек, требовал отдать самородок, добытый на моих рудниках. Я отказал. Теперь и ты будешь в опасности. Проклятое серебро! — прошептал на ухо дочери купец. Он тяжело задышал, не решаясь увеличивать опасность для жизни дочери, затем всё-таки решился, — Прогони всех из комнаты!
— Оставьте нас! — попросила Бажена. Она встала и проводила всех до двери.
Никита отметил для себя внимательный взгляд жизнерадостного толстячка. Он ему сразу не понравился, у всех домашних на лице печать скорби. Черные, худые, осунувшиеся, а этот сытый и довольный.
— Вадим, выйди во двор, найди Окуня. Проследите за толстяком. Бажена вернулась к отцу.
— Самородок и вся добыча этого года спрятана в нашей усадьбе, той, что на берегу Вислы. В колодце …, — Марцин потерял сознание от сделанного усилия. Ночью, не приходя в сознание, купец умер.
* * *Утром, вместо соболезнования, Бажена выслушала ультиматум главы гильдии купцов.
— Комесу известно о самородке. Если отдашь его добровольно, то всё остальное имущество останется у тебя, нет — комес конфискует рудники и склады товаров. Гильдия могла поддержать Марцина, но не тебя.
— У отца имущества на двадцать тысяч марок! Кому нужен один единственный самородок?
— Марцин не успел тебе рассказать!? Самородок огромен, он стоит больше тридцати тысяч марок*. К тому же комесу не хочется терять репутацию. Одно дело добровольная сдача «одного единственного самородка», другое — конфискация многочисленного имущества, исправного платившего налоги, купца.
— А убийство купца и покушение на его дочь? Это не портит репутацию?
— Ни то, ни другое невозможно доказать! Что мне передать комесу?
— Мне надо подумать.
— Комес не будет ждать. Завтра сюда явятся его люди, и может так случиться, что тебя увезут в замок.
— Отец считал тебя другом. Купец внимательно посмотрел на Бажену. Вздохнул, как бы соглашаясь.
— Я уговорю комеса подождать, дать тебе возможность похоронить отца, — купец стремительно вышел, даже не стал прощаться с покойным. Бажена вышла вслед за ним. Из конюшни слышались глухие удары кнута. Бажена пересекла двор, открыла дверь и увидела Никиту, он считал удары плетью.
Отцовский палач, теперь уже её собственный, бил старшего приказчика. Под ударами кнута лопалась и рубаха, и кожа, кнут был черен от крови. Рот приказчика был заткнут кляпом, но судорожные подергивания, связанных рук и ног, показывали, что тот еще жив.
— Ты что себе позволяешь?! — набросилась на Никиту Бажена.
— Этот предатель бегает к комесу, — спокойно пояснил Никита, — молчит, мерзавец, надеется на спасение. В конюшню вошел Окунь.
— Нашел подходящее место. Выгребная яма достаточно глубокая, — доложил он Никите на ухо. Но Бажена услышала.
— Эй, Кшешек, свободен. Хозяйка приказала отпустить предателя, — крикнул Никита палачу.
— Рассусоливать нет времени, приказчика в мешок и утопить в дерьме, — громко приказал Никита Окуню, дождавшись ухода палача. Бажена стояла, не в силах поверить в происходящее. Старший приказчик подполз к её ногам, пытаясь спастись. Бажена вытащила у него кляп изо рта.