Недолго у нас на даче погостил белый медвежонок. Один из штурманов полярной авиации Петр Георгиевич Петухов привез его из очередного северного рейса совсем крошечным, размером с собаку. В квартире ужиться с медведем ему не удалось. И в качестве щедрого дара от старого знакомого зверь перекочевал к заместителю начальника охраны отца Леониду Трофимовичу Литовченко. Тот, зная страсть отца к живности, притащил его на дачу. Нашим восторгам не было границ. Правда, радовались не все. Леонид Трофимович отнесся к гостю с подозрением и обходил его на почтительном расстоянии — все-таки зверюга. Остальные тискали, трепали и гладили щурившегося от удовольствия малыша. Однако вскоре начались трудности. У медвежонка оказались длинные, пусть не очень острые когти и серьезный характер. Он требовал к себе внимания. Больше всего ему нравилось сосать палец или пуговицу. Поначалу это возбуждало любопытство, но быстро надоедало, а звереныш не мог понять, почему у него отбирают любимую игрушку, а может быть, маму. Он бежал следом, хныкал, норовил встать на задние лапы, обхватив передними своего новоявленного друга. Тут оставалось рассчитывать только на собственную ловкость. Один из дежурных секретарей отца из ЦК, заслышав о диковинке, приехал на дачу полюбопытствовать. Пылкая привязанность стоила зазевавшемуся гостю разодранного в клочья пиджака.
Возникла и иная проблема. Медвежонку полюбилось греться на солнышке, он заваливался на теплом асфальте и блаженствовал. В эти моменты его лучше было не беспокоить. Он облюбовал себе место у ворот и принимал солнечные ванны с утра, как раз когда отец отправлялся на работу. Медвежонка манили, тащили за лапы, он отбивался, потом начинал носиться за нами, детьми, включаясь в игру. Тут-то водитель отца и выбирал подходящий момент, чтобы вырваться из плена. По правде говоря, эти задержки не вызывали у отца никакого раздражения.
Но зверь есть зверь. Медведь вырос, пришлось его отдать в зоопарк.
Международные дела после смерти Сталина достались его преемникам в чрезвычайно тяжелом состоянии. Вот типичный пример взаимоотношений двух держав в те годы. 27 июля 1953 года американский пилот Ральф С. Барр на истребителе Ф-86 сбил над Китаем наш пассажирский самолет Ил-12, следовавший из Порт-Артура в Советский Союз. Пятнадцать пассажиров и шесть летчиков погибли. Пилот, конечно, видел, что это гражданский самолет, но рядом в Корее бушевала война…
Мы не остались в долгу. 30 июля вблизи Владивостока в районе мыса Гамова сбили американский Б-50. Око за око, зуб за зуб.
Шла «холодная», а кое-где уже и «горячая» война. Новому руководству приходилось брать в свои руки руль, не сбавляя скорости. Если некоторые члены Президиума ЦК и раньше касались международных отношений, другие по долгу службы занимались проблемами обороны и новыми видами вооружений, то отец, вернувшись в Москву, был далек от всего этого. Теперь, не отрываясь от жилищного строительства, борьбы за сборный железобетон, столь любимого им квадратно-гнездового способа посадки картошки, он осваивал новую область. И не просто осваивал, жизнь требовала принятия немедленных решений. Причем каждая ошибка могла обойтись очень дорого. Обстановка в те годы была напряженная. Вернее даже назвать ее кризисной. Казалось, вооруженное столкновение может начаться в любой момент.
В одну из первых после переезда в Москву поездок на дачу мое внимание привлекли развернутые вдоль дороги зенитные батареи. На Рублевском шоссе, там, где сейчас расположена станция метро «Молодежная». Как и всякого мальчишку, пушки меня притягивали, интересовали больше, чем сеялки, смотреть которые отец водил нас на соседние поля.
Я показал на пушки отцу, он промолчал. Впоследствии я узнал, что батареи стояли с разложенными у орудий боевыми снарядами. Ожидалось, что воздушный рейд на Москву может произойти со дня на день. Предположение выглядело весьма правдоподобно: мы окружены американскими военными базами, их бомбардировщики с атомными бомбами способны достигнуть почти любой точки нашей страны. Сами же Соединенные Штаты оставались неуязвимыми. Мало того, что у нас практически отсутствовали атомные заряды, даже теоретически ни один наш самолет не мог решить подобную задачу. Теперь вся ответственность за безопасность страны легла на плечи нового руководства. Отец еще не стал лидером, но находился среди тех, от чьего решения зависело будущее. Сорок первый год не должен повториться. Воспоминания о трагедии разгрома были свежи в его памяти. Еще долгие годы свои решения в вопросах обороны он, прошедший войну от первого дня до 1944 года, будет примерять по 41-му.