– Я… я, – проговорил Никита и с ужасом понял, что сейчас снова заплачет.
Он собирался объяснить бабушке, что хотел поставить велосипед рядом со своей кроватью, потому что велосипед был его другом, родным существом – существом из дома. Велосипед приехал с ним сюда из города, и в автобусе Никита держался за его рога, представляя, что едет не на автобусе, а на велосипеде. И сегодня Никита хотел уснуть, положив ладонь на седло своего друга. Без велосипеда спать в чужом доме, на чужой кровати, когда мама далеко и не почитает книжку, – это уж слишком! Но Никита не смог ничего этого объяснить. Если он сейчас скажет хоть слово, рыдания вырвутся на волю.
Бабушка подняла велосипед, выкатила его на улицу и поставила возле крыльца. Сходила к воротам, заперла их. Вернулась в дом, поднялась на три ступеньки по лестнице и положила руку на затылок Никиты. Никита сидел, уткнувшись носом в колени. Бабушка постояла рядом с ним, держа руку на его спутанных вихрах.
– Мультфильм можно? – пробурчал Никита.
– У меня нет телевизора, – ответила бабушка.
– А в интернете? – спросил Никита, немного приподняв голову и оторвав раскисший нос от коленей.
– У меня нет интернета. И компьютера нет.
Никита застыл, глядя на мокрые пятна на своих коленках.
– Ты книжки привез какие-нибудь? – спросила бабушка. – А то у меня только взрослые.
Никита лежал под одеялом в одежде. Дома он всегда спал без одежды, даже без пижамы, потому что так свободнее. Но здесь, у бабушки, он не смог заставить себя раздеться. Так и залез в кровать – в штанах и майке. Только сандалии снял.
Рядом с кроватью стояла трехлитровая банка с мышонком. Никита положил в банку пару своих носков, чтобы мышонку было чем укрыться, насыпал немного овсянки и поставил синюю крышечку с водой. Конечно, он не стал закрывать банку крышкой, чтобы у мышонка был воздух.
Бабушка села на пол возле банки с мышонком, подогнув ноги по-турецки, и стала читать вслух книжку, которую Никита привез с собой из города. Книжка называлась «Когда папа приходит поздно…»[1]. Про папу одного японского мальчика. Этот папа все время задерживался после работы, потому что рыл с кротами яму, ездил по небу на лодке, забрасывал вместе с енотами-полоскунами вымытые звезды на небосвод и искал волшебную шляпу для одного медведя. А когда возвращался домой, рассказывал сыну о своих приключениях. Дома перед сном мама читала эту книжку Никите, когда их собственный папа задерживался после работы. Теперь Никита лежал в одежде под одеялом, которое пахло незнакомым запахом, и слушал голос бабушки. Заснуть не получалось. Бабушка прочла историю про кротов, историю про лодку и перешла к истории про енотов, а сон к Никите все не шел. Что же это, до утра бабушку слушать? Никита закрыл глаза и притворился, что спит. Бабушка сделала паузу, стала читать тише, время от времени поглядывая на Никиту. Никита глаз не открывал. Тогда бабушка тихо закрыла книжку, положила ее на пол, встала, погасила лампу и вышла из комнаты. Топ, топ, топ, – зазвучали ее шаги по лестнице вниз. Никита открыл глаза. Темнота. Он свесился с кровати, протянул руку и нащупал стекло банки, в которой сидел мышонок.
– Я бы тебя взял в кровать, но боюсь нечаянно придавить ночью, – прошептал Никита. – Вон я какой большой.
Мышонок пошуршал чем-то. Наверное, устраивался в носках. Никита нашарил на полу книжку, прижал ее к себе и свернулся калачиком под одеялом. Книжка была теплая, как живая. Никита поцеловал книжку и закрыл глаза.
Понедельник. Никита укрощает драконов
Утром в доме было пусто. Никита, спросонья запинаясь на ступеньках, спустился вниз и вышел на крыльцо. Мышонка он снова посадил в карман. По саду, от яблони до сливы и от сливы до вишни, летали круглые пушистые птенцы. Они недавно научились летать, смешно и отчаянно махали крыльями, неуклюже приземлялись на ветви и громко пищали. Никита засмотрелся на птенцов и не заметил, как подошла бабушка.
– Доброе утро, – сказала она и протянула Никите деньги и листок бумаги, исписанный шариковой ручкой.
– Это что? – удивился Никита, забыв поздороваться.
– Список, – коротко ответила бабушка. – Ты же в магазин хотел.
Никита посмотрел на деньги и на листок, на котором невозможно было разобрать ни слова.
– Я больше не хочу колбасу.
– Тогда не покупай, – согласилась бабушка. – А все остальное, – она показала на листок, – купи.