И Кристоф снова замолчал, подбирая подходящие слова, чтобы описать все то, что крутилось у него в голове. Я сочувственно смотрела на его опущенные веки и сжатые зубы, и понимала - встретив эту дрянь, я припомню ей весь тот ужас, что пережил Кристоф. Почувствовав, как ногти в сжатых кулаках впиваются в кожу, попыталась взять себя в руки.
Наверное, нужно было применить знания аналитика, считать Кристофа и сказать дежурные фразы, облегчившие бы его страдания. Но я не могла так поступить с ним, отмахнувшись от решения Кристофера рассказать мне о своих чувствах, и вместо дружеской поддержки бросить в него комок профессионализма. Не хотелось разговаривать с другом шаблонами, заготовленными психологами на все случаи жизни.
- Я был пьян, Кэсседи. - простонал он, опуская лицо в ладони. - Я был так ужасно пьян. Глупое оправдание тому, что мы снова переспали, но большего у меня нет. Я не помню, как это произошло, но наутро мы проснулись вдвоем. Я потребовал, чтобы она убиралась вон, пригрозил позвать охрану, вызвал ей такси ...Она ушла. Правда, прихватила кое-какие бумаги, не предназначающиеся ее ручонкам и глазам общественности, но ушла.
И его зубы непроизвольно сжались, желваки заходили, а в глазах проявилась ненависть. Черт, никогда я не видела Кристофа в таком состоянии.
- Она подставила тебя?
- Эта тварь буквально растоптала мои карьеру, уважение семьи и чертову репутацию. - горько усмехнувшись, он вцепился в бутылку. Я молча наблюдала за тем, как та пустеет, обнимая его. - Меня практически уволили, силовики Содружества дружно разминали пальцы при виде меня, суд поднимал вопрос о ссылке, отец отказался становиться поручителем.
- Какое обвинение тебе выдвинули? - вопросила я, понимая, что дальнейшие слова окончательно пробьют его барьер контроля ситуации. Возможно, последует истерика с ломанием мебели, разрыванием пластика и разбиванием бутылок. Пусть так, зато ему станет действительно легче и контролируемые эмоции вырвутся в потоке ярости.
А мне же было важно услышать ответ. От того, какое обвинение ему выдвинули, зависел приговор и последующие санкции. И также узнать, насколько далеко пошла эта мразь.
- Подозрение в государственной измене.
Однажды, примерно на третий день после похищения, я поклялась, что не притронусь к вину в порыве запить отчаянье. Гиблое дело, пытаться унять личностные переживания алкоголем. Но сейчас я перехватила бутылку Кристофа и отпила, чувствуя, как алкоголь шипастым цветком проникает во внутрь.
- Кто тебя вытащил? - и столкнувшись с его внимательным взглядом, пояснила: - Один человек никогда не сможет опровергнуть обвинение в государственной измене.
- Ты права, - вздохнул Кристоф. - я оказался на самом дне и самому мне было не выбраться. СМИ поголовно писали о том, что я подставил под удар Викторию, предоставив бумаги Земле, по телевиденью показывали репортажи из моей тюрьмы, буквально все заголовки блестели моими инициалами. Я не надеялся выкарабкаться. Потеряв семью, работу, все, что у меня было, я вдруг понял, что никто не сможет позаботиться обо мне, кроме меня. Но было уже поздно, я слишком понадеялся на своих друзей и отца, в итоге оказавшись за решеткой с клеймом предателя. И самое гнусное, что это было не так. Жизнь-то кончена, а я даже пожить не успел. Ты не поверишь, Ник, но меня вытащил Рейнгар.
Я пораженно приоткрыла рот, пытаясь вплести в образ Рейнгара эту историю. Да, репутация у него, конечно, как у влиятельного, жестокого, расчетливого аналитика, знающего все потайные лазейки чужих жизней, но я скорее поверила бы в то, что до конца разбил Кристофа. Но, по-видимому, Рейнгар обладает большим благородством и холодным умом, чем я думала. Когда весь мир признал Криса виновным, Рей поставил под сомнения все теории и предположения, в поисках реальных докозательств.
- Он присутствовал на каждом судебном заседании, опровергал статьи газетенок, устроил свое расследование. И, спустя какое-то время, доказал мою невиновность. - устремив взгляд в окно, Кристоф произнес то, чего я меньше всего сейчас ожидала. - Наверное, поэтому я хотел, чтобы вы были вместе. Как бы его не боялись, как бы не пытались доказать, что Рейнгар бесчеловечный, но он обладает большей добротой, чем все те разоблаченные чиновники и государственные деятели. Знаешь, Рейнгар далеко не ужасен.
- Я знаю, Кристоф...- спокойно, даже ласково произнесла я, успокаивая брата.
- Спустя какое-то время ее нашли, обвинили по всем статьям, которые удалось приплести к делу, а затем отправили в ссылку на Ла"Даньеро. - продолжил Крис, бросив на меня напряженный взгляд.
Теперь все встало на свои места. И его нервозность, и депрессия, и нервные стрессы вдруг перестали казаться странными. Впереди Кристофа ждал восставший кошмар из прошлого. Наверняка, он даже толком попрощаться с ней не успел, чтобы перечеркнуть этот этап жизни. Перестать чего-то бояться можно в том момент, когда это "что-то" победишь.
- И она до сих пор там, верно?
- Да, она там. Я уверен, что ей промыли мозги, но знаешь, всегда остается ощущение, что человек просто притворяется побежденным. Так и мерещится, что она вновь превращается в суку, возвращается на Викторию и мстит мне. - он поморщился, обнаружив дно бутылки.
- Знаешь, - задумчиво произношу, косясь в сторону папок с личными делами. - я могу лично проанализировать ее карту.
- Хочешь сказать, что лично проведешь поведенческий анализ? - вопрошает Кристоф, и я вижу, как на дне его глаз зажигается огонек надежды.
- Если это поможет тебе чувствовать себя лучше, то я обязательно проведу анализ. - киваю, мягко улыбаясь Крису и мысленно прощаясь со сном.
До получения бумаг, позволяющих отправиться на Ла"Даньеро с расследованием осталось несколько недель, не более. За этот срок мне необходимо найти квартиру, познакомиться с отцом Кристофа, проштудировать множество туристических заметок и статей о Виктории (все же, по мнению окружающих, я коренная жительница Виктории. Глупо будет ошибиться в бытовой мелочи), посетить научную лабораторию, занимающуюся изучением мутации, а теперь еще и вести дополнительное расследование. Впрочем, свою работу я люблю, а родственникам нужно помогать.
Эх, здравствуй, Виктория!