УТРАЧЕННЫЕ НАДЕЖДЫ
Рождество 1513 года, казалось, принесло Никколо глоток надежды. «Из вашего письма и от Филиппо (Строцци. — К. Ж.) я узнал, что вы не можете безропотно покориться обстоятельствам и проживать в бездействии ваши скромные доходы, — писал ему Веттори, — мы старались найти для вас что-нибудь подходящее в Риме, но не нашли. Поговаривали о том, что, возможно, кардинал Медичи отправится легатом во Францию; узнав об этом, я сразу же подумал о том, чтобы в случае, если это произойдет, дать им знать, что вы уже бывали там, что обладаете обширными связями при этом дворе и знанием их обычаев. Если это удастся — слава Богу, если нет — мы ничего не потеряем».
Ничего, если не считать еще одной надежды.
Но папа, как мы уже говорили, не нуждался в услугах Никколо Макиавелли. У него под рукой был человек, быть может, даже более подходящий: епископ Лодовико ди Каносса, «сердце папы», как его называли. Лев X послал епископа во Францию, чтобы тот не допустил франко-испанского альянса, мысль о котором неотступно его преследовала, и помешал браку между Рене Французской, второй дочерью Людовика XII, и одним из внуков Фердинанда Католика — браку, который укрепил бы альянс, но мог окончательно сразить папу. Флорентийский посол должен был доказать королю, что такой союз будет «безнадежным средством», и внушить ему мысль о сближении с Англией, которое сделало бы всякую другую комбинацию затруднительной, если не сказать — невозможной. Каносса блестяще справился с заданием, убедив Людовика XII жениться на юной сестре Генриха VIII, чтобы получить наконец наследника мужского пола, которого Анна Бретонская, скончавшаяся в январе 1514 года, так и не смогла ему подарить.
Конечно, Никколо очень хотел бы сам дергать за все эти веревочки, но никто даже и не подумал воспользоваться его помощью — никто, кроме Веттори и Филиппо Строцци. Дружба последнего с Макиавелли не пострадала даже после того, как Содерини осудил его брак с сестрой Лоренцо Медичи.
Год спустя, в декабре 1514 года, появляется новая надежда. Людовику XII приписывали намерение в союзе с Венецией вернуть себе Ломбардию. «Коль скоро император, Католик и швейцарцы договорятся между собой ради того, чтобы ему помешать, скажите, как, по вашему мнению, должен будет поступить в такой ситуации папа, — пишет к Никколо Франческо Веттори. — Если он объединится с Францией, чего может он ждать от нее в случае победы? Чего он может опасаться со стороны ее противников в случае поражения? Если он будет соблюдать нейтралитет, чего опасаться со стороны победившей Франции или со стороны ее врагов, если победят они?»
Ответы на эти трудные вопросы Веттори берется передать папе от лица Макиавелли и сделать это «в подходящий момент».
Веттори совершенно справедливо полагал — и не считал нужным это скрывать, — что хотя его друг уже два года как «прикрыл лавочку», он не забыл своего ремесла. В горячке и возбуждении Никколо составляет одно за другим два огромных письма, в которых содержатся подробный анализ политической ситуации, оценка сил противостоящих сторон, подсчет благоприятных и отрицательных последствий того или другого решения. Он учитывает все и приходит к выводу, что Льву X следовало бы разыграть французскую карту: «Его Святейшество владеет двумя замками, одним в Италии, другим во Франции. Если он выступит против Франции, а та победит, он будет вынужден разделить судьбу проигравших и отправиться умирать с голоду в Швейцарию, или, потеряв всякую надежду, жить в Германии, или же его ограбят и продадут в Испании. Если же он примет сторону Франции и та потерпит поражение, Его Святейшество все равно сохранит себе Францию, свой дом, королевство, всецело ему преданное и стоящее папской тиары, и короля, который посредством войны или каким-либо иным способом может тысячу раз вернуть ему его прежнее достояние».
В таком заключении было слишком много лихости, и предложение поставить на Францию было не совсем тем советом, который ожидал получить Святой престол, предпочитавший, чтобы его укрепили в желании соблюсти нейтралитет. Веттори не спешит довести предложенное Никколо решение до сведения кардинала Медичи, который — в своем письме Франческо умолчал об этом — просил его посоветоваться с Макиавелли. Однако 30 декабря папа, кардинал Биббиена и кардинал Медичи прочли оба письма и, по утверждению Веттори, были восхищены умом Никколо и похвалили его суждения. Но не следует, добавил верный друг, ждать от этого никакого другого плода, кроме похвал.