— Как ты можешь быть кем-то еще, кроме мафиози? — она махнула рукой, попытавшись полностью обмахнуть его итальянский костюм из тонкой шерсти с мафиозным блеском. — Тебя выгонят из старой школы в этом костюме? Современные братки одеваются по-другому, поэтому они не привлекают внимания.
— Я не боюсь привлекать внимание.
Мия улыбнулась, вопреки себе.
— Я просто говорю о том, что ты явно не поклонник костюмов. Держу пари, когда ты один, ты надеваешь джинсы, футболку, кожаную куртку и ботинки.
Его взгляд опустился на ее ноги.
— Ботинок как тот, что ты оставила?
— На самом деле, я бы с радостью вернула их.
Глаза Нико вспыхнули, и он облизнулся.
— Они очень ценны для меня. Сувенир от первого человека, который сбежал из дома клуба. Нужно платить.
Он сократил дистанцию между ними, и сердце Мии забилось в груди. Он был так близко, что она могла чувствовать тепло его тела. В нем не было ничего страшного или смертельного, когда его руки скользнули к ее талии. Он был весь напряженным, горячим, восхитительным сексуальным мужчиной.
— Какова цена? — прошептала она, глядя на его пухлые, чувственные губы, которые были всего в дюймах от нее. Она представила себе все непристойные вещи, которые этот рот мог сделать с ней, и кровь в ее венах закипела.
Он провел большим пальцем вдоль линии ее челюсти, его глаза были прикованы к ее потемневшему, от страсти, взгляду, ее веки потяжелели от желания.
— Скажи мне.
Ее тянуло к нему, будто магнитом. Она придвинулась ближе. Их тела соприкоснулись, и она почувствовала безошибочный бугорок его эрекции, прижатый к ее животу. Если, сейчас, он бы поцеловал ее, дала бы она ему пощечину или ответила на него!? Она действительно не знала.
— Я отвезу тебя, куда тебе нужно, — он отстранился, разрывая объятия.
Она выдохнула, ее тело пульсировало от несбывшегося желания.
— Ты хочешь, чтобы я приняла твое предложение подвезти меня, и за это получу свой ботинок? Такова цена?
— Да.
Все-таки, она колебалась. Он предложил не какую-то мелочь. Если бы их увидели вместе, последствия могли бы быть серьезными не только для них, но также и для их семей. К тому же, насколько хуже все могло бы быть? Их семьи враждовали друг с другом уже десять лет. И если бы она и отправила Джулс описание его машины, ответ пришел бы, когда они ехали…
— Ты знаешь, о чем просишь? Даже если… — она махнула в сторону своей раздолбанной машины. — … сошел с ума. То, что мы разговариваем на улице, это уже сумасшествие.
— Иногда, риски стоят своего, — он наклонился, проведя губами по ее щеке, его дыхание у ее уха было теплым.
— Скажи, да, — прошептал он.
Мия никогда не была склонна к риску. Каждый раз, когда она сталкивалась со своим отцом или ослушивалась его, она рисковала, что не сможет выйти из его кабинета на своих ногах. Она рискнула в тот день, когда попыталась спасти Дэнни; рискнула, когда отправила заявку в университет Лос-Анджелеса, и снова, когда осмелилась съехать из дома. Она рисковала, когда начала свое собственное дело, взяв кредит в банке, и экономила каждую копейку, чтобы накопить на начальный капитал. Она бы рисковала, если бы приняла помощь бандита.
Внезапно, она поняла, что не заботилась о последствиях. Ей не нужно было быть жертвой. Ей не нужно было бежать от страха. Она чувствовала, что могла пойти на этот шаг. Выбрать его. Интуиция подсказывала ей пойти с ним, независимо от правил, как и ее чутье.
— Да.
***
Нико отъехал на своем Кадиллаке Эскалейд от бордюра. Он был не в своем уме. Он был в опасной близости от того, чтобы поцеловать Мию на улице, и только его жесткое самообладание позволило ему отступить, прежде чем он втянул бы их в опасность. Так, какого черта, он теперь делал с Мией Кордано в его машине?
Фрэнки явно подумал о том же, хмурясь, когда Нико сказал ему, чтобы тот встретился с ним в общественном центре «Солнечные Вершины». Работой Фрэнки было защищать Нико. Он не мог делать свою работу, когда Нико был не с ним. Нико понимал это, но еще он не хотел, чтобы Фрэнки, хмурясь, сидел на заднем сиденье в машине с Мией. Он хотел ее всецело для себя.
— Черный Кадиллак, — Мия провела рукой по приборной панели. — Почему я не удивлена?
— Потому что питаешь иллюзии, что все бандиты одинаковые.
— Ее губы дрогнули в улыбке.
— Как много из твоих парней водят Кадиллак или Крайслер 30 °C?
Черт. Она его убивала. Эта дерзость, эта улыбка. Ее сила и решимость. Она не боялась его. Не показывала никакого страха. Он никогда не встречал женщину, как она. И то, как она управлялась с инструментами, проверяя двигатель. Сексуальная. Как. Черт.
— Мы говорим обо мне.
— А ты — большая задница, Альфа Эскалейд, — подразнила она. — Разве мама не учила тебя не выпендриваться?
Его руки на руле сжались жестче.
— Моя мама погибла в автомобильной аварии, когда мне было семь.
Он пожалел о сказанном, как только слова слетели с его губ, не только потому, что он заглушил тепло между ними, а еще потому что он редко делился личной информацией о себе, и особенно о его матери.
— Мне очень жаль, — тихо сказала она.
Ему также нравились внезапные вспышки нежности, за ее внешней жесткостью. Черт, не было практически ничего, что бы ему не нравилось в ней.
— Это было очень давно.
Это было правдой, но у нее все еще были яркие воспоминания о его матери: ее энергии, смехе, пении и грусти в ее глазах, каждое субботнее утро, когда его отцу приходилось оставлять их, чтобы возвращаться к своей обычной жизни. У них был лишь один день в неделю, рядом с ним. Никогда больше.
— Наш мир не такой уж большой, но я ничего не знаю о тебе, кроме репутации, и даже при этом, я не смогла связать тебя, когда ты был «У Луиджи» с безжалостным жестоким боссом мафии, который правил улицами Лас-Вегаса железной хваткой. Думаю, это потому что я пыталась забыть обо всем, о той ночи. Я даже не знала, кем ты был. Я едва разглядела твое лицо, — она теребила свою сумочку. — Если все это правда, то, что о тебе говорят, тогда я должна бежать с криками в противоположное направление.
— Ты не кажешься той, которая сбегает при первой же опасности.
Он перестроился на другую полосу, поглядывая в зеркало заднего вида на Фрэнки, который следовал за ними.
— Я не такая.
У нее было больше мужества, чем у некоторых мужчин из его команды, та внутренняя сила, которая заинтриговала его. А еще, она была настолько женственной, оспаривая его необузданный характер, чтобы защитить и расположить к себе.
— Я удивлена, что мы никогда не сталкивались друг с другом, — продолжила она. — Или, может быть, мы и сталкивались, но я просто не узнала тебя.
— Я провел некоторое время в Беркли, изучая бизнес дело.
Он свернул, чтобы объехать пешехода, и Мия ухватилась за панель чтобы удержать равновесие. Пользуясь случаем, он сплел свои пальцы с ее и уперся подушечкой пальца в ее запястье, чтобы почувствовать биение ее пульса. Он не мог объяснить связь, которая была между ними, но каждое прикосновение посылало разряд в его пах, подкармливая едва сдерживаемый голод.
— Образованный мафиози, — ее рука расслабилась под его хваткой. — Ты — другой. Я поехала в Калифорнийский Университет изучать информатику. Мой отец не был этому рад.
— Я удивлен, что он отпустил тебя.
Если у него была бы дочь, он никогда бы не выпустил ее из виду. Он точно знал, каким мужчиной был, и, прямо сейчас, подумав об этом, если бы он выяснил, что его дочь встречалась с мальчиком, то он был бы уже в своей машине, с оружием наготове, чтобы стать кому-то серьезной головной болью.
— Он попытался остановить меня, — пальцы ее руки обернулись вокруг его, и ее пульс подскочил. — Он сломал мне руку. Эту, — она приподняла свою левую руку, а он еще крепче сжал ее, не желая отпускать.
— Он заплатит за свои преступления, включая то, что он сделал с тобой, — это были не пустые слова. Нико не бросал угроз, как многие мафиози, надеясь получить какой-то итог, посредством только одних слов. Он отвечал за каждую свою угрозу, как если бы это было обещанием, так что он мог бы послужить предупреждением для всех тех, кто посмел бы бросить ему вызов.
На ее лице мелькнуло любопытное выражение, а также тоска и чувство вины.