— Ты бы осмелился прикоснуться к женщине Кордано, подонок Тоскани? — прохрипел Вулф, когда Нико сжал его шею. — Но тогда, она станет проституткой и шлюхой. Подстилкой для выродка Тоскани.
Нико двигался молниеносно. Вот только что Вулф был прижат к стене, а теперь уже избитый и в крови на полу, выплевывает зубы.
— Большой Джо. Уведи ее отсюда.
Нико кивнул в сторону Мии, в его голосе осталась лишь холодная, смертельная ярость, когда он вытаскивал пистолет из кобуры Вулфа.
— Давай, дорогая. Пошли, — Большой Джо указал на дверь.
— Я никуда не пойду, — Мия покачала головой. — Это мой кабинет. Мой бой.
— Уведи ее, — резкая команда Нико вызвала в ней страх. — Сейчас же.
— Мне никто не будет приказывать. Ни мой отец. Ни Волк. Не кто-то еще, — она приняла решительную стойку. — Я не оставлю свой кабинет не защищенным, особенно если ты планируешь хладнокровно убить консильери моего отца.
— Твой офис будет в безопасности, — он все еще не смотрел на нее, но ей и не нужно было видеть его глаза, чтобы понять, что в них все еще была запечатлена смерть. — Доверься мне.
Доверие. Слово въелось в ее кожу. Но в их мире доверие не приходило так легко, оно должно быть заработано. И она не доверяла ему. Еще нет.
— Мне жаль, Нико. Я не могу этого сделать.
Его гнев был лезвием ножа, которое порезало ее сердце. Напряженность так и витала в воздухе между ними, а комнату наполнила странная тишина. Никто не говорил «нет» боссу мафии, в особенности тому, кто заработал свое место благодаря власти, крови и боли. Но Мия росла, бросая вызов своему отцу. Неважно, как много раз он наказывал ее, она никогда не отступала. Каждый семейный ужин был полем боя. Каждое общение — борьбой. Она не знала, почему чувствовала себя вынужденной ослушаться его. Знала только то, что с каждым днем он все меньше уважал ее. Он ни разу не сломал ее, и сегодня, черт возьми, она тоже не сломается.
Она задрожала от ледяного взгляда Нико, ее кровь застыла от понимания того, что она совершила серьезную тактическую ошибку. Дома, в окружении семьи, она могла бы бросить вызов или выказать неуважение к отцу, не вынуждая его потерять лицо, но здесь, перед всеми, Тоскани и Кордано, она не оставила Нико выхода.
— Эй, у тебя есть кто-то, кто бы мог прийти и помочь здесь? — спросил Большой Джо, нарушая тишину своим тихим манящим голосом, будто пытаясь снять напряжение. — Чтобы убедиться, что наши ребята ничего лишнего здесь не тронули, и, возможно, немного прибраться и запереть всё, после того как мы уйдем?
— Да. Моя подруга, Джулс.
Мия послала Большому Джо благодарственный взгляд. Очевидно, он поступил очень дипломатично, сделав весьма специфичное предложение, которое обеспечит Нико выход из ситуации, избежав вынужденного применения силы или неуважения.
— А что думаете вы, Мистер Тоскани? — он повернулся к Нико. — Ты — мой босс, если ты прикажешь увезти ее отсюда, тогда я так и сделаю. Если понадобиться, я переброшу ее через плечо и вынесу. Но, возможно, если придет ее подруга, так будет лучше, — его взгляд метнулся к Вулфу и обратно к Нико. — Конечно, только после того, как ты закончишь.
Нико не ответил, но она и не ожидала этого. Его воля не подлежала обсуждению. По его мнению, она уже ушла, и реальности было плевать на ее все возможные попытки избежать этого. Тем не менее, Большой Джо предоставил им выход, который позволил бы Мии избежать унижения и обеспечить безопасность ее офису, поэтому она решила подыграть.
— Если ты согласишься, — сказала она Нико, сдерживая гнев. — Моя подруга Джулс могла бы прийти и присмотреть за всем. Хотя не понимаю, почему…
Она пресекла себя, когда лицо Нико стало каменным. Хорошо. Время заткнуться и воспользоваться возможностью изящно уйти на своих двоих, а не как мешок с картошкой.
— Я позвоню ей, когда выйду, — она схватила сумочку и прошла мимо Нико, который стоял над дергающимся телом, как хищник над добычей. Фрэнки отошел в сторону, чтобы пропустить ее, и она, пройдя мимо него, начала спускаться по лестнице. Большой Джо последовал за ней. Оказавшись снаружи, она позвонила Джулс и попыталась объяснить ситуацию без каких-либо подробностей, чтобы не тревожить подругу.
— Все в порядке? — Большой Джо указал на голубое Вольво. — Я отвезу тебя домой и вернусь за твоей машиной. Здесь остается еще пара наших ребят. Фрэнки не любит рисковать, когда дело касается босса.
— Спасибо за то, что ты там сделал, — Мия вздохнула.
— Нет проблем. Спустя десять лет, думаю, я научился справляться с политикой мафии. Ты не можешь сказать боссу прямо о том, что он, возможно, рассмотрел не все варианты, но есть способы намекнуть ему об этом.
— Я о том, что проявил ко мне уважение, — сказала она. — Это не то, что я часто вижу. В моей семье, если босс велит тебе выгнать собаку, ты ее выгоняешь. Ты не пытаешься пощадить чувства этой собаки.
— Что ж, мэм, — Большой Джо потер свое лицо. — Ты не собака, и ты сказала, что не хочешь уходить.
— Не важно, чего я хочу, — Мия горько засмеялась. — Я — женщина. В этом мире, я — ничто. Ты должен был вытащить меня, когда он сказал: «Уведи ее отсюда», он ведь не сказал: «Мия, думаю, нам нужно увезти тебя в какое-нибудь безопасное место, что ты об этом думаешь?» или «Мия, я подумываю хладнокровно убить мужчину посреди твоего офиса, и не хочу, чтобы ты смотрела на это».
Нос Большого Джо сморщился так, будто она сказала нечто отвратительное.
— Я никогда не видел, чтобы Мистер Тоскани относился неуважительно хоть к какой-нибудь женщине. Все женщины, с которыми был….
— Я не хочу этого знать, — она почувствовала укол ревности, лишь от мысли о Нико с другой женщиной. Он соблазнял их так же, как ее!? — Я думала Нико другой, но я ошиблась.
Она услышала громкий треск и увидела, как свет в ее офисе выключился. Не было сомнений, что к утру ее офис будет разрушен. И Вулф… Внутри у нее все сжалось. Она так устала собирать все по кусочкам. Ее жизнь была разрушена тем вечером, когда умер Дэнни, также, как и ее иллюзии о том, что означало быть частью семьи мафии. Все разрушилось в тот момент, когда нажали на курок. На следующий же день она избавилась от всего мягкого и женственного, что в ней было. Она изменилась и стала скандальным панком, послав отца, а гневная музыка успокаивала ее душу. Лишь татуировка, которую она сделала тайком пару лет назад, напоминала ей о ее женственности, давая силу выдерживать наказания, которые никогда не закончатся.
Телефон Большого Джо завибрировал, и он вытащил его, чтобы глянуть на экран. Засунув его обратно, он открыл дверь своей машины. Но когда Мия начала подходить, он заколебался, будто ему было еще что сказать.
— Что-то не так? — Мия нахмурилась.
— Я не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильно мнение о Мистере Тоскани, — сказал он. — Он — хороший парень. Самый лучший. Он относится ко всем с уважением. Но иногда в запале… особенно, когда парень пытается защитить кого-то, о ком он беспокоится… он не может думать разумно. Возможно, все, чего он хочет, так это чтобы его женщина была в безопасности, но он использует не совсем правильные слова для этого.
Мия начинала тепло относиться к Большому Джо. Если бы ее отец мог вдохновлять своих людей на такую лояльность, то у него не было бы необходимости использовать свои кулаки, чтобы держать их на коротком поводке, и ему не надо было бы каждый раз оглядываться назад в страхе, что они предадут его. Вместо этого, он мог бы направить всю свою энергию в семейный бизнес, его власть была бы непревзойденной.
— Я не его женщина.
— Я не хотел показаться невежливым, мэм, — сказал Большой Джо. — У меня у самого нет женщины, поэтому я мог ошибиться. Но с тех пор как мне приказали находиться снаружи вашего дома на протяжении всей ночи, чтобы убедиться в вашей безопасности под риском собственной жизни, я думаю, что вы все же ей являетесь.
Глава 12
Мия пробиралась через толпу на Фримонт-стрит Экспириенс с Джулс на буксире. Как и большинство местных, она обычно избегала района пяти кварталов — рая для пешеходов, который представлял собой огромный арочный купол с электрическим освещением, массивной звуковой системой, шоу, живой музыкой, с аттракционами в виде игровых автоматов и бесплатной выпивкой. Когда она хотела поиграть или сыграть в бильярд, она направлялась в более маленькие местные казино или иногда на Стрип (прим. пер. — длинный участок бульвара Лас-Вегас с элитными отелями-казино, освещенный ночью неоновыми огнями).