— Я всегда была сильной, мама. Я просто не знаю, будет ли этого достаточно.
Охранник, которого Мия не узнала, впустил ее в кабинет, и она отшатнулась от сильного жара. Отец задернул плотные бархатные шторы и развел огонь в камине. Четверо охранников стояли по стойке «смирно» у окон, еще двое — за его креслом. Он был в своем обычном темном костюме и синем галстуке, его широкое, сердитое лицо было искажено гримасой. Ничто не указывало на то, что он получил опасное для жизни пулевое ранение чуть более двух недель назад, и она задавалась вопросом, насколько серьезно пострадала Кэт, сидящая в кресле перед его столом.
— Папа. Я рада видеть тебя дома. Кэт, ты что…
— Не лги мне, Мия, — отец оборвал ее гневным криком. — Ты воспользовалась моим отсутствием, чтобы снова потаскаться с тосканцем. И к тому времени, когда я закончу с тобой, я уверен, ты уже ничему не будешь рада.
— Я работаю на его компанию, — ну, по крайней мере, он не затягивал с этим. Она напряглась и встретила его взгляд своим собственным.
— Достаточно, — он стукнул кулаком по столу. — Охранник, который пришел с Вулфом в твой офис после того, как ты отказалась от просьбы Данте о помощи, рассказал мне, что произошло. С тобой был Нико Тоскани. Он напал на Вулфа, и теперь он мертв.
— Это было моей работой, — настаивала она.
Боже, о боже. Пожалуйста, не дай Нико убить его.
— И это ты называешь работой? — Данте сократил расстояние между ними и поднял телефон. Она поморщилась, увидев фотографию, на которой они с Нико целовались возле ее дома, и это даже отдаленно не могло быть истолковано как деловитость.
— Все началось с бизнеса, — тихо сказала она.
Покраснев и дрожа от ярости, Данте повернулся к ней.
— Ты предала семью, ради врага. Он хочет, чтобы папа умер.
— Технически, он хочет твоей смерти, — пробормотала она достаточно тихо, чтобы только он мог услышать, раздраженная тем, что Данте осмелился прочитать ей лекцию. Да, она перешла черту, но это была черта ее отца, а не его.
Данте поднял руку, желав ударить ее, и в ней вспыхнул гнев. Если он осмелится прикоснуться к ней, она устроит такой ад, какого он еще никогда не испытывал. Она много лет страдала от жестокого обращения со стороны отца и не собиралась принимать это еще и от него.
— Нет, Данте, — сказал Папа. — Она слишком глупа, чтобы понять, что он использует ее, чтобы добраться до меня. Ударив ее, ты ничему ее не научишь, — он сделал знак Реву и ближайшему к окну охраннику. — Положи Кэт на стол.
— Что? — Мия шагнула к сестре, не заметив, что сзади подошли двое охранников. Они схватили ее за руки, удерживая на месте.
— Ты покончишь с Нико Тоскани, — прорычал папа. — Ты его больше не увидишь. Я обещал тосканцам Корданскую невесту и не хочу, чтобы честь семьи была запятнана тем, что я нарушил свое слово. Ты выйдешь замуж за Тони, как мы и договаривались. И тогда Нико заплатит за то, что он сделал.
— Я не выйду за него замуж.
— О, я думаю, что передумаешь, — отец рассмеялся. — Ты сильная девушка, но у тебя слабое сердце.
— Оставьте ее в покое, — Мия в ужасе смотрела, как Рев и охранник тащат Кэт к большому столу для совещаний, стоящему рядом с кабинетом ее отца.
— Данте, — отец не сводил с нее пристального взгляда. — Сними ремень. Бейте Кэт, пока Мия не передумает.
— Нет! — Мия боролась с охранниками, державшими ее, слишком поздно поняв, почему в комнате так много людей. — Она не имеет к этому никакого отношения. Это только между нами, — она посмотрела на своего брата. — Не делай этого, Данте. Ты можешь отказаться.
— Нет, я не могу, — с мрачной решимостью он расстегнул ремень и стянул его, пока двое охранников прижимали Кэт лицом вниз к столу.
— Данте! — мягкий голос Кэт перешел в рыдание. — Пожалуйста. Нет.
— Сделайте мне больно, — Мия билась в руках охранников, брыкалась и извивалась, чтобы вырваться. — Все, что ты хочешь. Сделай это со мной. Сделать мне больно, — она сопротивлялась, пыталась дотянуться до ножа, но охранники были слишком сильны, их хватка была слишком крепкой.
— В том-то и проблема, — отец откинулся на спинку стула и вздохнул. — Я не могу причинить тебе боль. Никто не может причинить тебе боль. Чем больше я тебя бью, тем сильнее ты становишься. Даже когда я сломал твою гребаную руку, ты собрала свою сумку одной рукой и ушла. Вот я и решил покончить с тобой. Оставить тебя волкам. И что же ты сделала? Ты опозорила семью. Ты раздвинула ноги для человека, который устроил вендетту, стоящую нам многих жизней. Человеку, который хочет убить твоего отца. А когда я попытался покончить с войной, устроить хороший брак, ты отказалась повиноваться. Ты отказался исполнить свой долг перед семьей. Пока я не пригрозил Кэт. Вот тогда я и понял, что причиняю тебе не ту боль.
Он кивнул головой, и Данте хлестнул ремнем по бедрам Кэт, ударив чуть ниже ее цветастой хлопчатобумажной юбки, треск кожи о плоть был резким, как выстрел из пистолета.
Крик Кэт эхом разнесся по комнате, пронзив сердце Мии.
— Нет, — она в ужасе уставилась на Данте. — Данте, не делай этого.
Лицо Данте напряглось, и он отвернулся, но не раньше, чем она увидела темноту в его глазах. Если в ее брате и осталась хоть капля доброты, то теперь она исчезла, уничтоженная точно так же, как ее отец уничтожил очень многих.
Данте бил Кэт снова и снова. Ее крики наполнили комнату, вместе с ее призывами к Мии, матери, и милосердию. Желчь подступила к горлу Мии, гнев, разочарование и ненависть скрутили ее изнутри, но она не могла произнести слова, которые связали бы ее с Тони на всю жизнь, потому что если Кэт теперь была разменной монетой, кто же защитит ее, если Мия уйдет?
— Хватит, — ее отец поднял руку, и Данте опустил ремень, его грудь тяжело вздымалась, а на лбу выступили капельки пота.
— Я надеялся, что до этого не дойдет, но Мия явно нуждается в другой форме убеждения. Рев, дай Данте кочергу из огня.
— Нет, — слово сорвалось с ее губ мучительным шепотом, и она с ужасом увидела, как Рев поднял кочергу.
— Ты и Кэт для меня ничто, — сказал ее отец. — Ничего, кроме собственности, которую я использую, чтобы заключить союз, который увеличит власть и богатство этой семьи и положит конец этой нелепой вендетте, которая длится слишком долго. Как только ты окажешься в руках Тони, ради меня он избавится от Нико, и ты не будешь отвлекаться от своих обязанностей его жены.
Ужас сменился яростью, и она укусила одного из охранников, державших ее. С криком он отпустил ее, и она сумела использовать это отвлечение, чтобы увернуться от второго охранника. Но он был быстр. Прежде чем она успела подойти к Кэт, он схватил ее за волосы. Не обращая внимания на боль, Мия царапалась, вырывалась и брыкалась, пытаясь освободиться. Статуи опрокинулись. Вазы разбились вдребезги. Если ей придется сломать руку, чтобы спасти Кэт, она это сделает. Если она потеряла горсть волос, так тому и быть. И если они убьют ее, по крайней мере, она не будет страдать от боли, наблюдая, как Данте уничтожает единственную хорошую, красивую вещь, оставшуюся в их извращенной, уродливой семье.
— Баста! — крикнул ее отец, и слюна собралась в уголке его рта. — Che cazzo fai? (какого хрена ты делаешь? — итал. прим перев.) Почему ты не прекратишь бороться со мной и не признаешь, что никогда не победишь?
— Потому что это уничтожит Данте так же, как уничтожит Кэт и меня, — она почувствовала, как ее обхватила еще одна пара рук, веревки обвились вокруг ее лодыжек и запястий. — Я сражаюсь, чтобы спасти нас всех.
— Ты опоздала в моем спасении, — губы Данте скривились в усмешке. — Я был уничтожен в ту ночь, когда меня создали.
Рев подул на кочергу, и она загорелась ярко-красным светом.
— Мама! — закричала Кэт и забарабанила по столу. — Мия! Помоги!
— Заткнись, Кэт. Она не придет, — Данте задрал ее розовую футболку. — Ты уже должна была это понять.
— Я сделаю это, — крикнула Мия. — Как тебе будет угодно. Я стану женой Тосканца. У тебя будет свой гребаный союз. Даю тебе слово. Просто отпусти Кэт.
— Отлично, — ее отец жестом велел Реву отдать Данте кочергу.
— Что? — Мия обмякла в руках, которые держали ее. — Нет. Я же сказала, что сделаю это.
— Я хочу убедиться, что ты выполнишь свое обещание, — сказал ее отец. — Потому что, если ты не появишься на свадьбе, это будет наименьшим из ее страданий, — он посмотрел на ее брата. — Сделать его.