— Мои ноги прилипли к полу, и здесь такие стены, как будто над ними поработал тигр.
Она рассмеялась, но не из-за его слов, а потому, что он явно впитывал все это, начиная от психоделических граффити на стенах, до лифчиков всех форм и цветов, свисающих с колонн, от липких мобильных телефонов на потолке, до приклеенных к полу монет. Воздух был густым от дыма, света едва хватало, чтобы видеть, и с каждым вдохом она вдыхала запахи хмеля, сухого льда и безошибочно узнаваемого торфяного запаха марихуаны.
— Пойдем в бар, — она потащила его через толпу, мимо изношенной, приподнятой сцены, где беззубый длинноволосый бандит прокладывал себе путь под Jesus of Suburbia (прим. пер. — песня Green Day). Она обогнула бильярдный стол, втиснутый в дальний угол, и остановилась у обклеенного наклейками бара, где бармен, Кинг, пожилой хипстер в вязаной шляпе, с длинной бородой, выкрашенной в зеленый цвет, наклонился и поцеловал ее.
— С возвращением, мой друг.
Бам. Нико схватил его за горло и перепрыгнул через барную стойку, прежде чем Мия успела его представить.
— Отпусти его, — она потянула Нико за запястье, убирая его руку с горла Кинга.
— Извини, — она потянулась через стойку, чтобы поправить Кингу воротник. — Он редко выходит на улицу.
— Да нет проблем, — Кинг поднял руки в универсальном знаке капитуляции. — Это по-дружески, приятель. У нас до пяти утра есть правило «руки прочь». Клубы закрываются и приходят стриптизерши, чтобы повеселиться.
— Ты, — Мия повернулась и ткнула Нико в грудь. — Убери это примерно на тысячу зарубок. Я знаю этих людей, и они знают меня. Здесь со мной ничего не случится.
Нико хмыкнул, но не выглядел убежденным. Мия заказала пару двухдолларовых напитков и нашла маленький столик в глубине зала, который не был заставлен пустыми стаканами.
— Не ходи в туалет, если можешь еще терпеть, — сказала Мия, забавляясь тем, как напряжен был ее Босс Мафии в яме греха. А может, потому, что он оставил своих телохранителей снаружи и впервые за целую вечность остался один.
— У меня есть кое-что, — он похлопал себя по куртке, и Мия рассмеялась.
— О, это пистолет. Интересно, что тогда было, когда ты прижимался ко мне в баре? Я думала, что ты хочешь меня.
Его глаза потемнели, и он потянулся, подтаскивая к себе ее стул.
— Я хотел, чтобы ты вернулась в отель. Теперь это переросло в гребаную потребность.
— Ты знаешь, что мне нужно? — Мия наклонилась и поцеловала его в шею.
— Что тебе нужно, белла? — он провел рукой по ее волосам, и притянул ее ближе.
— Мне нужно потанцевать, — она оттолкнулась и, пробираясь между столиками, вышла на крошечную танцплощадку перед сценой. Как, черт возьми, у нее это получится, если она хотела запрыгнуть на него каждый раз, когда они были вместе? Она не хотела быть эмоционально вовлеченной в фальшивый брак, который связывал ее с мафией, особенно когда это не должно было продолжаться долго. И все же, она уже была эмоционально вовлечена. Она никогда бы не сказала «да» человеку, которому не доверяла, который ей не нравился и о котором она не заботилась. В Нико было гораздо больше, чем просто холодный, безжалостный босс мафии, которого он показывал миру. Он был страстным, заботливым, глубоко преданным своей семье и таким чертовски сексуальным, что она не могла оторвать от него рук.
Кто-то включил на музыкальном автомате Clash (прим. пер. — британская музыкальная группа), и она танцевала с двумя байкерскими цыпочками, пока панк-рок-видео крутили на проекционном экране за сценой. Она оглянулась на стол, но Нико уже стоял позади нее.
— Ты пытаешься меня убить, мать твою? — он обнял ее одной рукой за талию и притянул к себе, как будто они были одни, а не посреди танцпола в грязном баре.
— Я пыталась танцевать, — ее соски напряглись, когда он вонзил свои бедра в ее задницу. — Я вижу, ты хочешь версию с рейтингом восемнадцать плюс.
Он поцеловал ее в шею и прикусил чувствительную кожу на плече, отчего по спине у нее пробежала дрожь.
— Я мог бы трахнуть тебя прямо здесь, и никто бы и глазом не моргнул.
Мия повернулась к нему лицом и обвила руками шею.
— Я знала, что тебе понравится.
— Мне нравится наблюдать за тобой, — он притянул ее к себе, танцевал, терся о нее, пока не начал пульсировать ее клитор, и она не стала такой влажной, что мысль о том, чтобы трахнуть его в грязном туалете, была весьма привлекательной.
— Нико, — она тихо застонала, и он просунул свое бедро между ее ног, покачивая ее на грубой ткани своих джинсов.
— Ты можешь кончить вот так? — его голос был низким, чувственным шепотом в ее ухе, руки крепко удерживали за бедра, а его тело было горячим и твердым в ее руках.
— Не знаю, но очень хочу.
— Насколько плох туалет? — он взъерошил ей волосы, откинул голову назад и страстно поцеловал.
— Очень.
Она скользнула по нему рукой, погладила футболку, провела по твердым грудным мышцам, и рельефному прессу. Рука Нико сжалась сильнее, и его голос упал до хриплого рычания.
— Как сильно ты хочешь меня?
— Ты даже представить себе не можешь, — она потерла ладонью его твердую, как камень, эрекцию. Люди танцевали вокруг них, смеялись и шутили. Их поведение для шестнадцатилеток было каплей в море в баре, где она была свидетелем порно образных шалостей.
— Пошли, — он схватил ее за руку, потащил через танцпол и лабиринт столиков к крошечному темному коридору, ведущему к туалетам. Он повернул влево, и Мия отстранилась.
— В женский.
Он повернул голову в сторону мужского туалета и усмехнулся.
— Хорошее решение.
Через несколько мгновений они уже были в женском туалете, дверь была закрыта, над головой мерцала голая лампочка. Стены были покрыты множеством флуоресцентных красок, разорванных плакатов и наклеек всевозможных форм и размеров. В углу стояли две туалетные кабинки, а под разбитым зеркалом на подставке стояла облупившаяся эмалированная раковина.
Нико открыл кран и вытащил из автомата горсть бумажных полотенец.
— Что ты делаешь? — Мия прислонилась к двери и нахмурилась.
— Может мою раковину? — он неопытно вытер ее, оттирая по краю.
— Почему?
— Чтобы я мог трахнуть тебя на ней, — он оглянулся через плечо.
— Я думала, ты знаешь, что ты не женился на принцессе, — она подошла к нему сзади, положила руку ему на бедро и расстегнула ремень. — Если ты хочешь трахнуть меня над грязной раковиной, так давай.
Едва она закончила фразу, как он бросил бумажные полотенца, развернул ее и к себе, прижав к двери.
— К черту раковину, — свободной рукой он расстегнул джинсы и освободил свой член от оков. Мия вцепилась в его плечи, чтобы не упасть задницей на липкий пол.
— Боже, — она прижалась к нему, отчаянно желая ощутить его внутри себя. — Я так сильно хочу тебя, Нико. Поторопись.
— Если хочешь объездить меня, белла, будь готова, — он сунул руку ей под юбку и отодвинул трусики в сторону, проводя большим пальцем по ее складкам.
— Иисусе. Ты такая мокрая для меня. Такая горячая, — он просунул в нее палец, и она отпрянула, ударившись головой о дверь.
— Больше.
Он сдавленно хмыкнул, добавил второй палец и прижал их обоих к ее чувствительным внутренним стенкам. Мия вцепилась ему в волосы, крепко поцеловала, разъяренно, неистово, ее сердце колотилось в такт тяжелым басам музыки, звучавшей снаружи. Она хотела этого мужчину так, как никогда никого раньше, хотела обнять его, почувствовать его глубоко внутри себя, получить удовольствие от его твердого, сильного тела.
Почувствовав у своего входа грубую головку его члена, она приподнялась, чтобы принять его. Желание превратилось в бушующий ад внутри нее.
— Сейчас, Нико.
— Оседлай меня, белла. Скачи изо всех сил.
Она застонала, когда он вошел в нее, быстро и грубо, проникая так глубоко, как только мог. Его лицо исказилось от удовольствия, он высвободился и снова вошел внутрь, посылая искры удовольствия по ее коже.
— Мне так хорошо тебя чувствовать, — прошептала она. — Трахни меня. Жестко. Не сдерживайся со мной. Дай мне все, что у тебя есть.
Упершись одной рукой в стену, а другой поддерживая ее задницу, он вошел в нее, его мощные бедра качались взад и вперед. Она потерялась в восхитительном ощущении его движения внутри себя, его твердые удары посылали огонь, струящийся по ее крови.