Нико застонал, этот звук был распутным и эротичным. Она тяжело дышала, когда он ускорил свои толчки. Ее мышцы напряглись, потребность вышла из-под контроля. Их губы встретились в обжигающем поцелуе, и когда она приблизилась к своему пику, он просунул руку между ними и потер большим пальцем ее клитор.
— Боже. Да, — она уткнулась лицом в его плечо, когда кончила. Восхитительный прилив удовольствия пронесся по ее телу, стирая все, кроме потрясающего ощущения его твердого, толкающегося члена, его пьянящего мужского запаха, хриплого дыхания и твердых как камень мышц, которые напряглись, когда он кончил, пульсируя внутри нее.
Он продолжал держать ее после нахлынувшего пика, овладевая ею взглядом сильного удовольствия и удовлетворения, пока они тяжело дышали, а мокрая от пота одежда липла к их телам.
— Не так я представлял себе брачную ночь, — он нежно поцеловал ее в лоб.
— Я тоже.
— Чертовски идеально.
Кто-то постучал в дверь.
— Эй! Убирайтесь оттуда. Некоторым из нас надо пописать. Идите трахнитесь в баре, где это делают все остальные.
— Люди трахаются в баре? — Нико вопросительно посмотрел на нее.
— Я видела несколько сцен для взрослых.
Глава 19
— Ты в порядке, Кэт? Тебе что-нибудь нужно? — Бен остановился в дверях своей гостиной. После свадьбы Нико и Мии он привез Кэт к себе домой и, посмотрев с ней телевизор, был готов принять холодный душ и лечь спать.
Черт возьми. Он не мог заснуть после той встречи с Гейбом и Мией, и уж точно не собирался спать, когда в соседней комнате была красивая женщина. Хотя он был почти уверен, что ему удалось отговориться от громкого разоблачения Гейба о его работе полицейским, но в глубине души его терзало беспокойство, и сегодня вечером он планировал встретиться с Джеком, чтобы обсудить случившиеся. После разговора со своим адвокатом он понял, что его план подождать слушание по опеке не было в ближайшем будущем. Он думал, что это займет несколько дней, но его адвокат сказал, что это может длиться месяцами.
— На самом деле, мне нужна помощь, в смене повязки на спине, если это не спугнет тебя, — Кэт подняла глаза от черного кожаного дивана и улыбнулась.
Бен растаял. Боже, она была прекрасна. Высокая и стройная, с длинными каштановыми волосами, темными глазами, темно-оливковой кожей и телом, за которое можно умереть. Умереть — это ключевое слово. Нико проинструктировал его защищать Кэт до тех пор, пока ей не будет безопасно вернуться домой, и у него было чувство, что использование невинной девятнадцатилетней невестки Нико не относилось к ее безопасности.
— Не проблема. В свое время я проходил курс первой помощи.
— В те далекие времена? — Кэт достала из сумки аптечку первой помощи. — Ты не настолько стар.
— Двадцать девять, — честно ответил он.
— Вовсе не такой уж старый, — она протянула ему набор и повернулась на диване, приподнимая свою тонкую блузку. Бен старался не смотреть на нежный изгиб ее бедра, гладкую кожу, узкую талию. Вместо этого он сосредоточил свой взгляд на большой белой повязке, примотанной к ее пояснице.
Очень осторожно Бен снял ее.
— Какого черта? — ее кожа под повязкой была обожжена красным в форме буквы К, края почернели и начали покрываться струпьями.
— Извини. Я думала, ты знаешь. Мой отец приказал моему брату заклеймить меня. К — означает Кордано, — ее голос напрягся. — Это было после того, как он заставил Данте бить меня ремнем. Я принимаю обезболивающее, иначе я бы даже не смогла сесть.
К горлу Бена подступила желчь. Что за семья может так поступить с красивой молодой девушкой?
— Это преступление, — выпалил он, не подумав.
— Я думаю, если бы мы жили в нормальном мире, так оно и было бы, — она покорно пожала плечами. — Мы живем в мире, где происходят подобные вещи, и никто ничего не может с этим поделать.
Бен испытывал искушение заверить ее, что есть люди, которые сделают что-нибудь с этим, но кто, черт возьми, это будет? Как и во всех криминальных семьях, Тоскани платили копам от Вегаса до Лос-Анджелеса, копам, которые закрывали глаза на вопиющие нарушения закона. Это открывающий глаза опыт, когда Бен впервые пробился в банду, и ему потребовались годы, чтобы справиться со своим гневом. В прошлом году он дал Джеку список всех грязных копов, которых знал. Но, к большому удивлению, они все еще были на своих местах.
— Ну, под моим присмотром с тобой ничего не случится. Я тебе это обещаю, — он тщательно осмотрел рану и снова наложил повязку. — Она не заражена, и, если ты не хочешь, чтобы шрам стал больше, лучше просто меньше туда лезть.
— Спасибо, что посмотрел, — она сбросила блузку и повернулась, чтобы сесть рядом с ним на диван.
— Ты знаешь, что болит сильнее? — она положила руку ему на бедро и потерла большим пальцем грубую ткань джинсов. Нужда пробежала по коже Бена, и он подавил желание оттолкнуть ее руку. Может быть, она просто нуждалась в утешении. Видит Бог, бедняжке это было необходимо.
— И что же?
— Осознание того, что я зря провела свою жизнь в бегах. Я была идеальной дочерью. Я делала и говорила все, что мой отец ожидал от принцессы мафии. Но прошлой ночью я поняла, что это были напрасные усилия. Он причинил мне боль, чтобы добраться до Мии, и не имело значения, что я была всем, чем он хотел меня видеть, потому что на самом деле он хотел, чтобы я была никем. Я должна была быть просто собой. Как и Мия.
Свободной рукой она расстегнула первые две пуговицы на блузке, и у Бена участился пульс.
— Не могу себе представить, чтобы отец сделал с тобой то, что он сделал, — он отсел, оттолкнув ее руку, и потянулся за подушкой, чтобы поставить барьер между ними. Она была такой невероятно красивой, грациозной, мягкой и нежной. Как ангел. Но жила она в аду.
— Ну, тогда я не буду рассказывать тебе обо всем остальном, что происходило в нашем доме, — она расстегнула еще одну пуговицу. — Мы настолько неблагополучны, насколько это вообще возможно в семье. Мой отец — тиран, чудовище во всех смыслах этого слова, как и люди, которые с ним работают.
Бен заставил себя отвести взгляд от обнаженного полумесяца ее идеальной груди, от пологого склона, от пышной округлости запретного плода. Он уставился в телевизор, стараясь сосредоточиться на экране, а не на пульсирующем в венах желании.
— Я не кусаюсь, — Кэт легонько рассмеялась. — Ты можешь подсесть поближе.
— Я в порядке. Лучше приму душ и отправлюсь спать, — он сжал подушку в кулак, дыша через рот, чтобы не вдыхать свежий цветочный аромат ее духов. Здесь определенно что-то было не так. Неужели она считает себя обязанной ему за то, что он присматривает за ней? Или она искала утешения?
Она позволила рубашке соскользнуть вниз по рукам, открывая кружевной розовый лифчик.
— Воу, — он поднял руки в предостерегающем жесте. — Я просто пойду в другую комнату, если ты хочешь переодеться.
— Я не хочу меняться, — она стащила подушку с его колен и сжала его руку. — Я хочу немного развлечься. С тобой. Именно это я и пытаюсь тебе сказать. То, что ты видишь… эту оболочку… девчачьи шмотки… это не я. Это то, что я сделала, чтобы выжить. Я хочу узнать, кто я на самом деле с тобой.
Желудок Бена сжался, и он мягко отпустил ее руку. Если бы он был другим мужчиной в другом месте и в другое время, он бы не отверг ее. Но она была уязвимой, молодой девушкой, которая только что пережила травматический опыт. Это было неправильно.
— Милая. Ты красивая девушка, но я дал Нико слово, что буду охранять тебя, и это включает в себя защиту от меня. Он оторвет мне голову, если узнает, что я прикасался к тебе.
Она перегнулась через кушетку и положила голову ему на плечо.
— Но он ничего не узнает. Никто ничего не узнает. Я никогда ни с кем не была. Я всегда была слишком напугана после того, что случилось с парнем Мии, Дэнни. Теперь я свободна. Я хочу, чтобы мой первый раз был с тобой.
Иисусе. Его пульс гулко бился в венах, а эрекция болезненно давила на джинсы. Он никогда раньше не испытывал такого искушения. И не потому, что красивая полуголая девственница умоляла его стать ее первым мужчиной, а потому, что она ему нравилась. Она была милой, честной, искренней и доброй. Она была всем, чем не была Джинджер, всем, чем, как он надеялся, станет маленькая Дейзи.