— Я веду тебя на игру, — сказал Нико. — Я перетяну тебя на темную сторону. Ты обнаружишь, что это более выгодная сторона.
Она рассмеялась мягким горловым смехом, от которого ему стало тепло во всем теле.
— Я уже перешла на темную сторону, когда связалась с тобой. И почему я думаю, что твой интерес к бейсболу не только потому, что ты любишь спорт?
Он беззастенчиво рассмеялся.
— Возможно, я знаю одного-двух букмекеров, — он также знал некоторых игроков, не только в бейсболе, но и в других видах спорта. У него в команде было несколько помощников, которые подкупали молодых баскетболистов колледжа, чтобы они корректировали счет, чтобы получить наибольшую прибыль для фанатов, которые были в семьи Тоскани.
— Такие красивые ножки полностью испорчены татуировками Доджерсов, — поддразнил он. — Мы могли бы их убрать.
— Прикоснешься к татуировкам, и я уберу то, что тебе определенно будет не хватать.
— Мне нравятся эти цветы, — усмехнувшись, Нико поцеловал ее в подъем ноги.
— Они такие же, что на моих ботинках.
— Я хотел трахнуть тебя в этих сапогах с того самого момента, как увидел тебя в них, — он поцеловал ее ногу, радуясь, когда у нее перехватило дыхание.
— Я думал, ты боишься за свою жизнь, так как я держала пистолет у твоей груди, — она запустила руку ему в волосы, когда он раздвинул ее ноги.
— Мои мысли изменились после того, как ты уронила пистолет.
— Когда ты подумал, что я только что убил всех этих людей… — ее дразнящий голос дрогнул, когда он прижался поцелуем к ее холмику. — Я и не подозревала, что тебя возбуждает жестокость.
— Мне нравится, когда грубо. Не жестоко.
— Насколько грубо?
Нико поднял голову, оценивающе глядя на нее.
— Вчерашний вечер с тобой был лишь началом.
* * *
Мия много страдала от жестокого обращения, но секс с Нико был для нее открытием. Прелюдия была волнительна. Отдавшись Нико, позволив ему взять контроль, она возбуждалась так, как никогда раньше. Она не чувствовала себя меньше женственней из-за того, что уступала, а наоборот, просто потому, что знала: если она скажет ему остановиться, он остановится. Она никогда раньше не испытывала такого доверия к мужчине. Своего рода безопасность. Имеющую право выбора.
Но он давал ей далеко не все. Он не выпускал на свободу зверя. Его впечатляющее самообладание распространялось и на постельные дела.
— Значит, ты пойдешь дальше? — ее рот наполнился слюной при мысли о Нико, грубом и необузданном. Она мягко потянула его за волосы, призывая встать. — Станешь еще грубее? Если бы ты не остерегался, что я сломаюсь?
— Я не хочу причинять тебе боль, белла. В любом случае.
— Мне и сейчас больно, — она взяла его руку и опустила между своих бедер, чтобы он мог почувствовать ее влагу. Нико застонал и, как она и ожидала, провел большим пальцем по ее складкам. Его член был твердым, торчащим в ее сторону, окруженный кудрями. С невероятной силой воли она оттолкнула его руку.
— Пожалуй, мне пора собираться на работу
Она повернулась и пошла, давая ему полный обзор картинки из фильма Мужской стриптиз (прим. пер. — комедия 1997 года).
— Выход найдешь сам.
— Мия… — он предупреждающе зарычал, и она ускорила шаг. Смеясь, она пробежала через гостиную и направилась в спальню.
Он выругался по-итальянски, спотыкаясь о разбросанные по полу книги, компьютерное оборудование и одежду. Но он был быстр и добежал до спальни прежде, чем она успела захлопнуть дверь.
— Ты просто жалкая девчонка.
— Насколько жалкая? — сердце Мии бешено заколотилось, и она попятилась к кровати.
Он сделал выпад и потянулся к ней. Мия упала на кровать и уклоняясь от его объятий. Их игра была еще более захватывающей из-за того, что они были обнажены, и ничто не могло помешать ему заявить на нее свои права, если бы он мог прижать ее к кровати. И разве не этого она хотела? Бороться и подчиняться мужчине, достаточно сильному, чтобы победить ее, и достаточно нежному, чтобы не причинять ей боли?
— Господи, Мия. Ты же не хочешь играть со мной в эту игру.
— Очевидно, хочу, иначе я бы не боролась с тобой голышом на кровати, — она приподнялась только для того, чтобы его тело прижало ее обратно к матрасу.
Мия извивалась под ним, царапала ему спину, дергала за волосы, но ее усилия, казалось, только распаляли его. Дважды она вырывалась из его объятий, но оба раза он ловил ее и тащил обратно на кровать. Выбравшись из-под него, она покатилась по полу, что заставило его снова выругаться. Его мускулы напряглись, челюсть стала тверже, а глаза горели чувственным огнем.
— Кокетка, — он легко поднял ее и бросил на кровать. Сидя верхом на ее бедрах, он схватил ее руки и прижал за головой, заставляя выгнуть спину, тем самым предлагая ее груди для его облизывающего удовольствия. Он воспользовался этим в полной мере, втянув один сосок между зубами, затем другой, покусывая достаточно сильно, чтобы она застонала.
— Презерватив. Тумбочка рядом с моей кроватью.
Нико отпустил ее руки и потянулся к прикроватному столику. Воспользовавшись его потерей равновесия, она вывернулась, согнулась пополам, намереваясь снова скатиться с кровати, но Нико был слишком быстр. Он схватил ее за талию и притянул к себе, прижав лицом к кровати и крепко обхватил за шею.
Это была примитивная, первобытная позиция. Стоящая на четвереньках, прижатая щекой к кровати, задницей кверху, он раздвинул ноги своим бедром, и вынужденная подчиниться, она со стоном признала свое поражение.
Нико удовлетворенно хмыкнул.
— Ты сводишь меня с ума, мать твою. Ничто мне так не нравится, как немного грубости, — продолжая удерживать ее, он потянулся к тумбочке, схватил презерватив, разорвал его зубами и надел на себя.
— И это ты называешь грубо? — она подначивала его. — Я думала, мы играем в детские игры.
— Ты сама не знаешь, о чем просишь, — он схватил ее за руки, сжал запястья и прижал их к пояснице. — Ты уже довела меня до предела моего контроля.
— Я хочу подтолкнуть тебя еще дальше.
— А я хочу, чтобы ты приподняла свою задницу и показала мне свою киску.
Она подвинулась, чтобы приспособиться к новой позе, и он без предупреждения сунул в нее большой палец.
— Боже.
— Я мог бы трахать твою милую маленькую киску весь день напролет и никогда не насытиться, — свободной рукой он удерживал ее, пока она сопротивлялась ему. — Во так, правильно. Трахай мои пальцы. Покажи мне, что ты будешь делать, когда я войду в тебя своим членом.
Он добавил второй палец, а затем третий, растягивая ее, наполняя, заставляя ее гореть. Он быстро двигал пальцами, подстраивая свой ритм под неистовые движения ее бедер. Она взбиралась все выше и выше, отчаянно стремясь к вершине, которая все еще оставалась недосягаемой.
А потом он отстранился. Она задохнулась от яростной боли неудовлетворенного желания.
— Я хочу почувствовать, как ты кончаешь, белла. Откройся для меня. Раздвинь ножки, впусти меня, — он раздвинул ее ноги грубым толчком бедра и глубоко вошел в нее своим членом, наклоняя ее бедра так, чтобы он мог полностью войти внутрь.
— Ты так хорошо чувствуешься, Нико, — она вздрогнула, когда ее внутренние стенки растянулись, чтобы вместить его, ее тело напряглось, мышцы натянулись, от отчаянной нужды в освобождении.
— У тебя самая нежная, сладкая, влажная, самая трахательная маленькая киска, — он склонился над ней, его твердое тело прижалось к ее спине, когда он медленно двигался внутри нее. Он был повсюду. Губы на коже, тело над ней, доминирующее, защищающее, член заполнял настолько полно, что они были одним человеком, а не двумя.
Она раздвинула ноги, чтобы принять его глубже, толкнула руку, сжимающую ее запястья, чтобы проверить свои путы. Но он крепко удерживал ее, оберегал, отнимал контроль, который она ему дала, используя это, чтобы доставить ей удовольствие.
— Теперь ты моя, — он протянул руку через ее бедро и надавил большим пальцем на клитор, кружа и потирая, пока она не обезумела от желания.
— Скажи это, — он прижался губами к ее уху. — Я хочу услышать, как ты это скажешь. Скажи мне, что ты моя. Моя жена.