Если бы Нико Моррелли захотел жениться, я бы продолжала притворяться, пока не была бы готова баллотироваться. Поскольку я не сомневалась, что настанет день, когда нам придется бежать.
Если Бенито Кинг когда-нибудь поймет, что я его дочь, он придет за мной. Я не буду притворяться, что понимаю, почему моя мать скрывала от него эту тайну, но я была благодарна. Хотя я бы предпочла, чтобы она держалась от него на расстоянии. Но я понимала, что это не ее выбор. Здесь она страдала больше всего, и пришло время мне позаботиться о ней.
Ради Бога, у этого чертового Бенито Кинга есть жена, а мою мать он держал в качестве второстепенной фигуры. Почему он не мог просто быть счастливым с одной женщиной и поклоняться ей, вместо того, чтобы быть жадным и иметь чертов гарем. Я не была наивна, полагая, что моя мать была его единственным помощником. Мужчинам вроде него нужно было несколько женщин, чтобы почувствовать себя важными.
— Во-первых, ты уйдешь с работы секретаря, — я нахмурилась, слегка взволнованная тем, что он считает себя вправе указывать мне, что делать. Не то чтобы я была без ума от этой работы. — Как моя жена и мать моих детей, — вот он снова. — ...ты будешь очень занята, и тебе не придется работать ради денег. Мне понадобится твоя компания как во время дневных мероприятий, так и вечером, — оправдался он. — Я хочу, чтобы ты была предана мне.
Как будто он околдовал меня, я просто кивнула. Моя жизнь превратилась в ад, и все, что мне потребовалось, — это визит Нико Моррелли.
— Хорошо, — ответил он, явно довольный моей легкостью уступчивости.
— А как насчет расписания твоих мероприятий? — спросила я с надеждой в груди, отказываясь сдаваться. — Может быть, мы могли бы поделиться календарем, чтобы я могла видеть, когда я тебе понадоблюсь.
Еще до того, как он ответил, я знала его ответ. Я видела это в его глазах.
— Мы будем жить вместе в моем доме и спать вместе в моей постели. Леонардо позаботится о том, чтобы у тебя было достаточно времени, чтобы нанять няню для мероприятий, которые мы должны посетить, — чертова надежда каждый раз убивала. Я не могла спать в его постели. Сопротивляться ему без одежды было бы пыткой. — Нянями будут только проверенные и одобренные люди. Для их безопасности. Перед днем нашей свадьбы я переделаю спальни для близнецов, и уверяю тебя, они им понравятся.
Он пристально посмотрел на меня, и это меня напугало. В его глазах горел огонь, отчего они казались расплавленным серебром. Все катится к черту , прошептал мой разум.
— В твоей кровати? — я сглотнула, чувствуя, как между моими бедрами скапливается жар. Из всех чертовых вещей, которые он сказал, это потрясло меня больше всего.
Он взял мою руку через стол правой рукой, а левая рука залезла в карман. Мой пульс участился, и мои глаза метнулись туда, где его рука держала мою. Его прикосновения были теплыми, его загорелая кожа контрастировала с моим бледным оттенком. Я снова заметила намек на чернила под его бриллиантовыми запонками.
— Да, в моей постели, — промурлыкал он слегка хриплым голосом. — В нашей постели.
Большой палец его правой руки погладил мою кожу, его палец - пульс моего запястья, и он улыбнулся, его глаза искали мои, захватывая мое дыхание.
Сохраняй хладнокровие, Бьянка. Не тай из-за него. Он убийца.
Ни одна из этих чертовых воодушевляющих бесед не помогла.
Нико выдержал мой взгляд, когда прохладное прикосновение металла к коже моего пальца заставило меня ахнуть. Мои глаза опустились и я увидела красивый бриллиант-каплю на пальце, где чуть больше года назад находилось кольцо Уильяма.
Слишком быстро . Все происходило слишком быстро.
Я снова подняла голову, встретилась с ним глазами, и у меня было такое чувство, будто я тону в его бурном взгляде, тону в этой ситуации, которая вышла из-под контроля.
Я потянула себя за руку, но он не позволил мне отступить.
— В это время на следующей неделе мы поженимся, — промурлыкал он, его темное собственничество все еще оставалось под поверхностью.
— Это слишком быстро, — я чувствовала себя пойманной в ловушку ситуации, которая кричала об опасностях.
— Два года, Бьянка. И я хочу, чтобы ты полностью сдалась, — он одарил меня самой красивой улыбкой, но я не могла не поморщиться. Дела шли не очень хорошо. Нисколько. Как будто этот человек знал, что сказать, чтобы затянуть меня в свою паутину.
Я тяжело сглотнула. — Ты ожидаешь, что мы…— я даже не смогла закончить предложение.
— Да, я ожидаю, что ты будешь моей женой во всех смыслах этого слова.
Почему? У меня вертелось желание спросить, но это было бы излишним. Он не сказал мне.
Я тяжело сглотнула. — Что, если мы… — я пыталась подобрать подходящее слово. —… несовместимы. И мы не можем жить вместе? Или спать вместе?
Его рот едва приподнялся, как будто он был уверен, что этого не произойдет. — Тогда мы сможем провести переоценку.
— А мы могли бы сократить это соглашение? — спросила я с надеждой. Не было смысла жениться, если мы оказались несовместимы.
— Мы можем это обсудить, — ответил он, не отводя взгляда. Я имею в виду, он поддерживал зрительный контакт, значит, он, должно быть, говорит правду. Обычно люди не могли посмотреть кому-то в глаза и солгать. По крайней мере, я не могла.
Я сглотнула, в горле пересохло, а адреналин струился по венам.
— Раньше ты сказал, что хочешь наследника. Это не обсуждается. Верно? — я молча молилась, чтобы он сказал «да». Я не могла иметь детей с этим мужчиной.
Если бы он сказал, что ждет детей, мне пришлось бы просто сказать ему, чтобы он меня убил. Я не могла иметь с ним ребенка и планировать свой побег. Это было неудачно еще и потому, что, будучи единственным ребенком, я всегда хотела большую семью.
Я всегда завидовала своим друзьям, у которых были братья и сестры. Да, они раздражали друг друга, но всегда поддерживали их, когда это было важно. В больших семьях и любви, которую они разделяли, было какое-то волшебство. Быть единственным ребенком было одиноко.
Конечно, узнав некоторые факты, связанные с моей семьей, я бы больше не заводила детей и не стала бы подчинять их чушь-соглашению.
— Если родится ребенок, отлично, — его голос не выражал никаких эмоций. — Если нет, это тоже хорошо.
Я растерянно посмотрела на него. Я не была уверена, правильный это ответ или нет. Его голос звучал так, словно он хотел еще детей. Это не имело значения. У меня бы с ним детей не было. Рождение ребенка привязало бы меня к нему на всю жизнь. Я никогда не смогу уйти от собственного ребенка.
— Ты качаешь головой в ответ да или нет ? — он спросил.
— Я принимаю противозачаточные средства, — сказала я ему. Было невероятно, что мы вели этот разговор. — У меня больше не будет детей. Было бы несправедливо привести ребенка в мир, где родители едва знают друг друга, — это действительно вылетело из моих уст? — И твой мир не очень безопасен, — и не мое, — добавила я про себя.
Кроме того, если бы у меня была еще одна девушка, это был бы еще один человек в опасности со стороны Бенито Кинга. Но я не могла ему этого сказать.
— Во-первых, Бьянка, ты и наши дети будете защищены, — заверил он меня с такой уверенностью, что я ему действительно поверила. — Мой мир — это место, где ты и наши дети будете в максимальной безопасности. И когда я говорю «наши дети», я имею в виду и близнецов, — он изучал мое лицо, как будто чего-то от меня ждал. — Да, в моем мире есть гнилые яблоки, но я буду держать их подальше. Никто не посмеет тронуть тебя и нашу семью.