Моё горло перехватило от эмоций. Мне не хотелось видеть ее расстроенной, зная, что ее сын — это весь ее мир. Я обняла ее, крепко прижимая к себе.
В тот день, когда мы с Уильямом сказали ей, что у нас будет двойня, она плакала от счастья. С того дня она стала частью их жизни. Если бы я могла помочь, она всегда была бы частью их жизни, но были некоторые вещи, которые мне еще предстояло решить.
— Мы всегда будем частью вашей жизни, а вы — частью нашей. Не важно что, — было такое чувство, словно кто-то сжимал мое горле, было больно говорить. — Я никогда не позволю им забыть Уильяма. Ничто не может изменить то, кем является их отец.
Это была правда. Независимо от ошибок Уильяма или моих, близнецы будут знать, кто их родители. Моя мать приняла решение уберечь меня от лап Бенито за свой счет. Возможно, она была смелее, но я не смогла этого сделать. Я хотела всего этого — моих девочек рядом со мной, безопасности, видеть, как они растут. Любящий муж был бы приятным бонусом, но, похоже, это не входило в мои планы.
— Спасибо, Бьянка, — она крепко обняла меня, и я ответила на объятия.
Она слегка надавила, возвращая себе самообладание. — Когда свадьба?
Внутренне я застонала. Я не была уверена, сколько она сможет выдержать. — В течение недели, — её лицо сморщилось. — Мы все еще будем в этом районе, — быстро заверила я ее. — Может и так, да? Было бы не лучше, если бы свадьба затянулась на несколько месяцев над вашей головой. Или моей, если уж на то пошло.
— Думаю, я не могу винить тебя за желание потрогать эту мышцу, — пробормотала она, глядя на Нико, и напряжение испарилось. Я откинула голову назад и громко рассмеялась. Слышать это избитое слово из ее уст звучало совершенно неправильно. Я не могла ей противоречить. Конечно, это не было причиной того, что свадьба состоялась так быстро, но я бы солгала, если бы сказала, что не хочу больше переживать то, что произошло. Этот мужчина делал из меня возбужденную женщину.
Мы оба взглянули на Нико, который небрежно стоял, прислонившись к своему «Астону Мартину», и терпеливо ждал. То, как он наблюдал за нами, подсказало мне, что он, возможно, слышал весь наш разговор.
— А кто все остальные мужчины? — голос Мэри заставил меня обратить на нее свое внимание.
— Его телохранители, — пробормотала я.
Ее губы сжались, но она больше ничего не сказала.
— Хочешь остаться на ранний ужин? — спросила я ее, надеясь сменить тему. — Я собиралась исправить scialatielli ai frutti di mare. Это твое любимое блюдо из пасты.
Мэри кивнула в знак согласия, и я взглянула на Нико. Он подошел к нам, небрежно засунув руки в карманы костюма. Этот человек, который правил Мэрилендом и преступным миром округа Колумбия, превратил бы меня в пыль, если бы я не была осторожна. Не прошло и сорока восьми часов, как он перевернул мой мир. Если бы я была умной, я бы сбежала сразу после того, как встретила его месяц назад, но теперь было уже слишком поздно.
— Эй, Нико, — крикнула Ханна, и мы все трое повернулись к девочкам. Обе девушки уже были в беспорядке, босиком и песком, покрывающим их ноги. Оба подбежали к нам, их одежда была мокрой, и их глаза с широкими улыбками смотрели на Нико.
Они были так похожи на мою маму и Уильяма: эти светлые кудри, обрамляющие лица, и большие голубые глаза. Иногда мне даже казалось, что они больше похожи на мою маму, чем на кого-либо еще. Это было напоминанием о ее жертве и утрате. Но девочки в основном имели мой характер, хотя Арианна была более сдержанной.
— Хочешь поиграть в классики? — спросила Арианна. — Ханна всегда побеждает. Я хочу победить тебя.
У меня вырвался сдавленный смех. Я не могла представить Нико играющим в классики, хотя, возможно, ради этого стоит заплатить деньги. К счастью для всех, у меня не было денег.
Я подняла бровь, ожидая, что он скажет. Внимание Нико было приковано к девочкам, на его лице играла широкая улыбка.
— Конечно, девочки. Но я должен вас предупредить: я действительно хорош в классиках.
Я не смогла сдержать громкий смех. — Могу ли я снимать тебя? Потому что это будет бесценно, я просто это знаю.
Глава девятнадцать
НИКО
я
мог носить дорогие, сшитые на заказ костюмы, но я никогда не колебался пытать и убивать людей, которые меня предали. Независимо от того, были ли они мужчиной или женщиной. После игры в классики и раннего ужина с Бьянкой и ее девочками я направился к месту, где держали Дженну.
Голова Дженны повернулась, когда я вошел в подвал. Она была первой женщиной, посетившей наше маленькое место пыток. Она не должна гордиться.
Она висела там, ее запястье было связано над головой, свисало с потолка, а ноги едва касались земли. Особый вид пытки, хотя я бы предпочел повесить ее за череп.
Чертова предательская сука.
Ее глаза уставились на меня, как олень, пойманный в свете фар.
Медленно и сознательно я вытащил пистолет и снял предохранитель. Я положил его на столик в углу и повернулся к ней. Затем я вытащил нож и неторопливо подошел к ней.
Взгляд Дженны метнулся к моему ножу, и краска сошла с ее лица. Она была достаточно умна, чтобы знать, чем это закончится. Конечным результатом будет смерть - от нее зависело, будет ли это легкий путь до ее последнего вздоха или долгий и мучительный.
— У тебя есть два варианта, — начал я голосом, лишенным всяких эмоций. — Легкий путь или трудный путь.
Ее лицо было измазано от слез. Я слышал, она просила моих людей о пощаде. Она никогда этого не получит. Она уже не выглядела так хорошо. Следы макияжа размазались по всему лицу, по всему лицу уродливые красные пятна от слез.
— Нико, пожалуйста…
— Я хочу знать все, — сказал я ей. — Начни с начала.
Она покачала головой. — Я-я ничего не знаю, — сказала она, дрожа, с глазами, полными лжи. Ее тело покачивалось взад и вперед.
— Мы можем делать это всю ночь, — сказал я ей. — И еще много дней впереди, — я наклонился ближе, сморщив нос. — Но знай, Дженна Палермо, — прошипел я. — Я вытащу это из тебя. Или Габито!
— Габито трус, — её зубы начали стучать, глаза отчаянно смотрели на Леонардо позади меня, умоляя о помощи. — П-пожалуйста, я не… — закричала она. —… Я ничего не делала…
Я поднял бровь. Эта женщина была произведением искусства. Здесь трусихой была Дженна.
Я не мог не вспомнить Бьянку и то, как она призналась, что муж украл деньги. Ее единственной просьбой было убить ее где-нибудь в другом месте, чтобы дочери не нашли ее там.
Раскрыв нож, я прижал его к ее щеке и провел им по шее. — Я надеялся, что мы сможем покончить с этим быстро, прострелив тебе мозг, — сказал я. — Но я тоже не против того, чтобы это было грязно. Иногда это приносит пользу.
Я прижал лезвие к ее шее, и ее крик пронзил воздух. Я ее едва порезал, но она была трусихой. Я наблюдал, как маленькая капля крови стекала по ее шее и под ее ярко-розовую футболку-поло.
— Знаешь, — поддразнил я. — Не стоит играть с большими мальчиками, если ты не можешь понести наказание, когда тебя поймают, — я опустил нож ниже, приложил его к ее бедру и провел вверх под короткую белую теннисную юбку. Я не позволил лезвию порезать ее плоть, зная, что пройдет совсем немного времени, прежде чем она треснет.
— У-у меня не было выбора, — завизжала она. — Я этого не сделала.