Последовал неловкий смешок Бьянки.
— Эммм, нет, это мое место, — моя мать вздрогнула, осознав свою грубость, но Бьянка, похоже, не приняла это близко к сердцу. — На самом деле это был старый скотный двор, — продолжала она объяснять с гордостью в голосе. — Но расположение было идеальным, и у меня был самый большой двор на всем острове. Когда я это увидела, я влюбилась в него. На его завершение ушло несколько лет, — Бьянка оглядела это место.
— Ты сделала это сама? — голос моей матери был полон благоговения.
— Ну нет, не одна, — объяснила Бьянка. — Джон, мой лучший друг, — она наклонила голову в его сторону. — И Уильям, мой муж, — на ее лице отразилась печаль, но она быстро пришла в себя. — Мой покойный муж. Он умер.
Я был рад, что она не упомянула о своих близнецах. Я посоветовал Медведю как можно чаще держать детей подальше, пока мой отец рядом.
Бьянка улыбнулась моей маме. — Хотите экскурсию? — она предложила. — Это не грандиозно или что-то в этом роде, но я могу показать вам места, где я швыряла молоток и отвертку в своего лучшего друга, — смех моей матери разнесся по заднему двору, и этого звука я не слышал уже давно.
— Конечно, а почему бы и нет? — моя мать согласилась.
— Как насчет того, чтобы держать меня за руку? — предложила Бьянка. — На газоне неровные пятна.
В глубине души те части тела, которые затвердели благодаря моему воспитанию, треснули, когда я увидел, как изящно Бьянка обращалась с моей матерью. Я не сбрасывал со счетов трудности, которые пришлось пережить моей матери с тех пор, как она вышла замуж за моего отца, но у нее было больше власти, чем позволить ему делать все, что он хочет, и использовать своих детей в его жажде власти. Я знал, что моя мать тоже страдала, но не мог простить ей того, что она позволила отцу передать Николетту.
Она должна была мне сказать. Она должна была меня предупредить.
Я бы сжег этот чертов город дотла, чтобы защитить свою сестру.
Я буду сжигать города и страны, чтобы защитить свою жену и наших дочерей.
Глава двадцать четыре
БЬЯНКА
Я почувствовала, как мать Нико смотрит на меня, словно решая, нравлюсь я ей или нет. Мне было все равно. Она была пьяна, очень пьяна, но я чувствовала вокруг нее печаль и душевную боль. Мне было ее жаль, потому что было очевидно, что ее муж — засранец.
Было жутковато, как он пристально посмотрел на меня, его мозолистый большой палец поглаживал мой пульс. Мне захотелось принять душ, чтобы стереть его прикосновения.
— Вот, следите за своим шагом, — предупредила я ее, держа ее за руку, пока мы поднимались по лестнице во внутренний дворик.
— Спасибо, дорогая, — её голос был мягким, и теперь, когда нас не было с ее мужем и сыном, я почувствовала, что ее поза как бы ссутулилась. Как будто она поддерживала видимость рядом с этими двумя. Или, может быть, это был просто ее муж.
Она была красивой женщиной. Я пыталась определить ее возраст, но не смогла этого понять. Возможно, в начале шестидесятых, хотя она могла сойти за пятьдесят. Волосы у нее были каштановые с множеством каштановых бликов, а красивые серые глаза чем-то напомнили мне глаза ее сына. Нико, возможно, и напоминал своего отца, но у него были глаза матери. Платье Нэнси было очень изысканным, но его едва можно было заметить по бриллиантам, которые она носила на шее, запястьях и ушах.
— Дом, возможно, не такой уж и большой, — тихо сказала она, оглядывая залив. — Но вид стоит миллион долларов.
Я остановилась и посмотрела в том же направлении, впитывая горизонт. Погода была прекрасная, несмотря на октябрь.
— Это так, не так ли? — я согласилась. — Я бы не хотела ставить здесь палатку, пока я могу сохранить этот вид, — сказала я ей.
Она тихо рассмеялась. — Нико не позволит тебе поставить палатку. Я бы удивилась, если бы он не перестроил весь твой дом.
Я закатила глаза. — Пока он не трогает мою кухню.
Мы оба рассмеялись. — Я так понимаю, ты любишь готовить.
Я одарила ее застенчивой улыбкой. — Я люблю. Варить и запекать. Еще я делаю домашнее мороженое. Это мое средство от стресса, — призналась я. — Вероятно, это вредно для моей фигуры и в конечном итоге догонит меня.
— Ерунда, ты красивая и именно такая женщина нужна Нико, — моя голова качнулась в ее сторону, ища ее глаза. Должно быть, она шутит. По сути, я была всего лишь домохозяйкой, и мне это нравилось. Мне нравилось заботиться о детях и делать из дома дом.
— Ты, кажешься, удивленной, — заметила она.
Я пожала плечами. — Я не совсем амбициозна и многого не достигла.
— Ты купила и построила этот дом, — предложила она.
— Не совсем, — сказала я ей. — Мои бабушка и папа помогли внести первоначальный взнос, когда мы купили дом. Я вложила в это немного пота, но это была не только я. Вы знаете? — это не было чем-то, чего я достигла в одиночку. Кроме того, я была бы на пути к потере дома, если бы не Нико. Да, он шантажировал меня, вынуждая выйти за него замуж, потому что Уильям воровал у него, но затем он влил в меня еще больше денег, спасая мой дом. Это не имело смысла.
Арианна и Ханна подбежали ко мне вместе с Маттео. Элла и Грейс следовали за ними. Медведь тоже был прямо за ними.
— Мама, а можно поплавать? — весело спросили они обе, а Элла и Грейс на заднем плане энергично покачали головами. — Маттео любит плавать.
— Слишком холодно, чтобы купаться, — сказала я им. — Кроме того, здесь очень много людей. Что, если бы они все захотели искупаться? — я спросила. — У нас не для всех есть купальные костюмы, иначе их чувства могут быть задеты.
— Andiamo in spiaggia? — спросил Маттео с надеждой в голосе. Пойдем на пляж.
Он удивил меня, заговорив по-итальянски. Было ясно, что он тоже хорош в этом, его произношение идеально.
Я покачала головой. — Нет, не сейчас, — сказала я ему. — Ваша одежда испортится. Может быть, когда все уйдут. Но никакого купания. Вода слишком холодная.
Все трое переглянулись и решили пойти поиграть в игровую комнату. Они ушли, не сказав больше ни слова, не интересуясь нами и Медведем, шедшим за ними.
— Прости, — извинилась я перед ним.
Он ухмыльнулся своей акульей улыбкой. — О, это ничего. Малыши мои, они бы взорвали это место своей энергией.
— Боже, — пошутила я. — Не приводи их сюда. Отвези их к Нико.
Мы все рассмеялись, и он бросился за детьми.
— Я так устала, — произнесла Грейс. — Как будто они на стероидах.
Я усмехнулась. — Я почти уверена, что Ханна и Арианна питаются энергией друг друга. Это бесконечный круг, — я обратилась к матери Нико. — Хм, я не уверена, что вы уже знаете друг друга… — начала я, и когда все три женщины покачали головами, я продолжила: — Это мама Нико, миссис Моррелли.
— Пожалуйста, зови меня Нэнси, — вмешалась она.
Я улыбнулась ей. Несмотря на ее уровень употребления алкоголя, она мне чем-то нравилась. — Нэнси, это Грейс Витале и Элла… Тьфу, а как твоя фамилия? Извини, я не могу уследить за всеми фамилиями, которые выучила сегодня.
Элла ухмыльнулась. — Интересно, почему. Мы появились у твоего порога только без предупреждения. Я Аматте.
Я ухмыльнулась. — Это верно. Две девочки-близняшки, которые только что были здесь, — мои. Ханна и Арианна. И мальчик от Грейс - Маттео.
— У тебя есть девочки? — голова Нэнси метнулась в мою сторону. — Это твои дочери?
Я кивнула. — Да.
Тень пробежала по ее лицу. — Держи их подальше от отца Нико. Хорошо?
Я нахмурилась, услышав эту просьбу, затем взглянула на Грейс и Эллу. Они выглядели такими же растерянными.