― Извини… — сказал Сергей. — Я не знал, что здесь вон… интимные дела замешаны. Надо было предупредить.
Мучительно сдвинув брови, Алена глядела то на одного, то на другого. Вернулась к Лешке, сказала просительно:
― Ты не сердись на нас… На меня не сердись. И не волнуйся, Лешка!.. Но так нельзя, понимаешь?.. Ты подумай. Мы же друзья твои. И Сережка не о себе — о тебе думает…
― Если вы кому-нибудь что звякнете… — предупредил Лешка, — я возненавижу вас, как никого… — Наклонился к Сергею: — У меня есть о чем поговорить с тобой! Только не сейчас. Я хочу видеть Галку! Потом… — Угрожающе повторил: — Если вы… — Но задохнулся и, откинувшись на подушку, стал глядеть в потолок.
Алена вернулась к Сергею.
― Идем… — позвала упавшим голосом. — Откуда ты узнал про маму?
― За Валентиной Макаровной прибежали… А я сразу не дошурупил, — ответил Сергей, не двигаясь. — За меня ты, Лешка, не беспокойся: я не выдам. Нервы у меня крепкие. Крепче Алениных. Поговори с дружками… Только предупреди: лучше, чтоб они никаких штучек не затевали… Я не Мишаня, Мишаня простодушный и добрый. А если я толковал с тобой, так потому, что не продаю друзей…
Лешка смеялся, когда они вышли в коридор:
― Комедия! Рассказать кому — не поверят!.. Называется: прочухался… Друзья приехали!
И трудно было понять, что в его нервном смехе фальшиво, а что — хоть немножко — искренне.
Как вскоре выяснилось, тетка Валентина Макаровна, обеспокоенная Лешкиным приключением, звонила в Сосновск, наивно полагая, что чем больше медиков будет около Лешки, тем скорее он выздоровеет, и затребовала в Никодимовку Аленину мать, Анастасию Владимировну. А та, между прочим, когда дело касалось родни, детей, сама сломя голову бежала за любым зачуханным фельдшером — лишь бы кто-то ее утешил.
На улице после умиротворяющей больничной белизны все казалось неправдоподобно пестрым и ярким: зеленые кедры, небо над Южным, кирпич в стенах новостроек и солнечные блики в глаза из окон…
Сдерживаясь, чтобы сразу от больничного крыльца не побежать, Алена взяла Сергея за руку.
― Как ты думаешь, зачем приехала мама?
А он истолковал ее жест как благодарность за его выдержку в разговоре с Лешкой и, высвободив руку, отстранился.
― Приехала, да и все…
Алена поняла его.
― Сережка… Может, тебе правда сказать кому-нибудь?.. Ведь ты теперь… — Поправилась: — Мы оба — я не знаю, как это называется… Пособники? Или соучастники?.. Все очень серьезно…
― Себя ты не вмешивай в это дело! Поняла? — с ударением прикрикнул Сергей. — А что я там ляпнул, у Лешки — это я так, для него, ты не обижайся. Никуда я звякать не собираюсь.
Алена промолчала, наклонила голову. Потом заметно прибавила шаг.
Первое, что увидели они возле дома тетки Натальи, — это знакомая обоим вишневая «Волга», на которой одно время с шиком раскатывала по охотничьим угодьям близ города Сосновска Алена.
Сергей многозначительно хмыкнул и откровенно убавил скорость.
― Чего ты хмыкаешь? — лицемерно спросила Алена.
Ну конечно, Анастасия Владимировна уговорила этого «самостоятельного» типа подбросить ее в Никодимовку.
Запыленная «Волга» красовалась против Натальиных окон с поднятым вверх капотом. А «самостоятельный» — некурящий и непьющий — стоматолог рылся в моторе. Пиджак задрался на его спине, и, к неведению двадцативосьмилетнего зава, из-под брюк торчал наружу какой-то хлястик.
― И что вы с Надькой нашли в нем? — спросил Сергей.
― Машину!.. — высокомерно ответила Алена. — Купи себе машину — и за тобой все будут бегать.
Сергей пнул кедом ржавую консервную банку из под ног.
― Я так, дешево не покупаю авторитет…
Алена не ответила, потому что из калитки Натальиного дома вышла ее мать. А заведующий отделением доброжелательно улыбался ей навстречу и даже захлопнул капот, чтобы предстать во всем блеске рядом с машиной.
Издав какой-то невразумительный возглас, Алена бросилась вперед и повисла на шее Анастасии Владимировны, хотя была с матерью одного роста, если не выше ее.
Стоматолог неуверенно ухмыльнулся Сергею. А тот скользнул взглядом по вишневой «Волге» и, отбросив ногой булыжник с дороги, стал наблюдать за встречей подкидыша с матерью.
― Чего ты, мам, прискакала?!
― Да ведь перепугалась! Лешка-то, слава богу… Как ты тут?