На столе, источая кухонные ароматы, всеми красками играл натюрморт, содержимое которого обеспечило бы на неделю всех немногочисленных пациентов и обслуживающий персонал местной больницы, а не одного Лешку. Здесь были трюфели, паштет, слоеные пирожки. Венчала все это огромная индейка, с великим искусством обжаренная в духовке.
Пока Лешкина мать укладывала эти запасы в сумку, Сергей и Алена ждали в углу, под фотографиями. Собираясь в больницу, Анастасия Владимировна надела праздничную светло-сиреневую блузку. Тетка Валентина Макаровна была в том же утреннем жакете, но заново уложила волосы и подправила ниточки бровей.
Глядя на Алену, Анастасия Владимировна покачала головой.
— Ты почему не переоделась, Ольга?
— Я, мам, коричневое платье облила вчера, а то — мятое, — ответила Алена. Мать выразила глазами удивление по этому поводу: она не ожидала такой неряшливости от дочери.
— Ничего… — благодушно вступилась за Алену тетка Валентина Макаровна, так искусно уложив продукты, что сумка даже застегнулась. — Они тут завсегда как на Гнилом хуторе… — не удержалась она от шпильки. Загадочный Гнилой хутор был в представлении тетки Валентины Макаровны самым глухим местечком на земле, где можно ходить немытым, нечесаным и даже голым. — Топаем, — скомандовала она, первой направляясь к двери.
— Мы не пойдем, тетя Валя… — с непроницаемым лицом предупредила Алена, оставаясь в углу, под фотографиями. Сергей посмотрел на нее. Лешкина мать круто развернулась от порога.
— Мы только что были у него, — поспешил объяснить Сергей, не ожидавший такого поворота событий.
— Не ты, а я, — поправила его Алена.
Анастасия Владимировна встревоженно посматривала то на нее, то на Сергея, то на Валентину Макаровну.
— Чего же это вы особняком все? Или за компанию вам не с руки?.. Брезгуете, может? — спросила тетка Валентина Макаровна.
— Нет, мы там были и случайно зашли, — сказала Алена.
Тетка Валентина Макаровна развернулась на каблуках к двери.
— Идем, Анастасья! Им без нас сподручнее…
Анастасия Владимировна за ее спиной дважды — отдельно для Алены и для Сергея — укоризненно покачала головой.
Когда они вышли, Алена, избегая смотреть в глаза Сергею, повернулась к фотографиям, где три пожилых солдата тянулись по стойке «смирно» перед фотографом. Потом шагнула мимо Сергея к двери.
— Идем в сад… — В беседку она не пошла, а, как раньше, остановилась под яблоней и села на траву, обхватив руками колени.
Сергей двигался за ней, будто на веревочке, и остановился за ее спиной, когда она села.
От земли по яблоневому стволу, изгибаясь, медленно, упрямо ползла к какой-то неведомой цели гусеница. Сергей хотел сбросить ее на землю, подумал, что весь путь ей придется повторить заново, и не тронул.
— Что тебе говорил утром Лешка? — спросила Алена.
— Уже не помню… — ответил Сергей.
— Я знаю, что он тебе сказал… — Сергей куснул губы. — Тебя это убило? — спросила Алена, не оборачиваясь, что, впрочем, было ее всегдашней манерой: разговаривать, не глядя на собеседника.
— Жив, как видишь… — сказал Сергей.
Алена уткнулась лицом в колени и застыла так.
— Что там случилось у вас?.. — спросил Сергей.
— А ничего… — сказала Алена в колени. — Просто я верила всегда… А тут поняла, что мне в жизни маленькое-маленькое местечко отведено… Бабье! Так что его и потерять не жалко…
Сергей от злости переломил яблоневую ветку над головой. Алена оглянулась.
— Зачем? Люди ухаживали.
— Я не знаю, кого из вас ублажать, — сказал Сергей, — кого обнянчивать.
— А никого, — сказал Алена. — Плюнь на всех. Можешь?.
Он сел неподалеку, в пол-оборота к ней. Но только девчонки умеют рассиживать часами в самых неудобных позах. Сергей встал и, сбив щелчком гусеницу, прислонился к яблоневому стволу.
― Нет, плюнуть я не могу, Алена. Я в этих делах неполноценный. А что могу сделать — сделаю…
Алена не ответила.
Солнце перевалило зенит, и тени от яблоневых крон переместились слева направо, ненадолго приоткрыв солнцу узкую, между витыми плетями хмеля дверь в беседку. Над красной кирпичной трубой электростанции струился бесцветный дым. Но высоко над землей он загустел мятым бело-голубым комком, и это было единственное облачко от одного синего леса на горизонте до другого. А над ступенями беседки роилась вертучая мошкара.