Много лет назад Спектр в совершенстве проиллюстрировал эти разрушительные и слабые эмоции, выпустив своё самое большое произведение из всех: Грустную девушку. Картина, о которой я узнала после апогея его карьеры всего пару месяцев назад. Я ждала подходящего момента, чтобы написать ему в сети, но, как обычно, не рассчитала время. Истечение срока аренды вашей квартиры через два месяца делает это с вами.
Вот почему я сделала своей личной вендеттой разоблачение призрака, которым он был.
Грустная девушка изображала девушку, одетую в длинное платье синего, как полуночное небо, цвета с разрезом по ноге. Она стояла на краю моста Александра III под звездным ночным небом. Можно было подумать, что она вот– вот прыгнет в пустоту и покончит с собой, судя по тому, как развевались её волосы на ветру, и она даже не пыталась удержать равновесие руками, как будто вся надежда была потеряна. Огни, похожие на фонарный столб, освещали её в окружающей темноте, и неудержимые слёзы текли из её пустых глаз – она же Грустная девушка. Рукой она швыряла разорванные кусочки бумаги, которые уносились прочь, как недостижимая мечта, навсегда исчезающая в воде.
Я помнила этот момент так, словно это было вчера, и это было постоянным напоминанием о том, что я потеряла и как сильно подвела свою сестру. Я пообещала себе, что больше никогда не буду плакать. Я никогда не подвергну себя такой уязвимости.
– Картина выставлена в Германии, – лазурные глаза Эммы сверкнули в мою сторону. – Спектр вернется в Париж. Там написано: ‘Легендарная Грустная девушка’.
– Я знаю.
Казалось, что картина путешествовала больше, чем я, и это стало для меня последним толчком к тому, чтобы, наконец, связаться со Спектром пару дней назад. Моя сестра узнала, что я ‘Грустная Девушка’, и это было достаточно унизительно, мне не нужно было, чтобы вся Европа видела мои слёзы.
– Вот почему я отправила ему это очень вежливое письмо в инстаграме.
Эмма взглянула на часы, и на её лице промелькнула улыбка.
– Лео ждет меня, но я хочу услышать о последней бойне, которую ты устроила.
Я открыла её страницу с моим сообщением.
– Вот, пожалуйста. Я знаю, ты не одобришь, но это было как терапия.
– Ты должна была сжечь письмо, а не отправлять его.
– В следующий раз мне стоит попробовать куклы вуду из почтового отделения. Может быть, это сработает лучше и привлечет его внимание, – я скривила губы в саркастической улыбке, а Эмма недоверчиво покачала головой, начиная читать.
Дорогой мистер Засранец,
Я бы не стала кричать на весь мир про твои качества лгуна, вора и эгоиста, поэтому сразу перейду к делу и представлюсь: я Грустная Девушка, превратившаяся в очень сердитую, на случай, если ты захочешь сделать ещё одну картину со мной и превратить меня во всемирно известного циркового клоуна. Я была бы рада подать на тебя в суд за нарушение авторских прав.
Ещё одна вещь, которую исследовала, но бросила это. Спектр был почти неприкосновенен. За деньги можно купить всех, а денег у меня не было. Итак, я следила за Спектром, будучи самой призраком. Я была его самым преданным преследователем.
Но я достаточно любезна, чтобы сначала написать тебе – не отрицай, что ты сделал. Если в твоей очаровательной личности мошенника есть хоть капля человечности, ты поступишь правильно. Я жду твоего ответа с большим нетерпением. Желаю тебя дня личных размышлений и роста.
Девушка, которая тебя люто ненавидит.
– Этот человек никогда тебе не ответит, – Эмма едва сдержала смех, остановившись на дерзкой улыбке. – Может быть, если бы ты была повежливее и...
– Ты же знаешь, утонченность и доброта не моё. Но у меня неплохо получаются гневные письма, написанные в комфорте моей уединённой парижской студии.
Она поджала губы, в её глазах блеснуло злорадное ликование.
– Прямо как в тот раз, когда я убедила тебя составить мне компанию на моем ретрите по йоге, а ты ходила со своим ноутбуком и трехметровым удлинителем, в поисках сети, со своим спреем от комаров. Я до сих пор помню, как ты напугала менеджера его вводящей в заблуждение рекламой высокопроизводительной сети WiFi.
– Скучный опыт, который я никогда не хочу переживать вновь, – я поднесла руку к лицу. Я почти уверена, что моё лицо красуется на каждом трейлере, как на плакате с объявлением о розыске серийного убийцы. – Кстати, ты выглядишь прекрасно, как всегда. Я надеюсь, Лео глаз с тебя не спускает, – Лео был ее бойфрендом, французским принцем Чармингом, с которым она встречалась четыре года. – И береги своё сердце – мужчины могут быть лживы. И если он всё ещё не сделает тебе предложение, ты должна...
– Я знаю, – сказала она, как будто ей надоели мои постоянные предупреждения. – Он скоро это сделает, я знаю, что сделает, и это будет самый счастливый день в моей жизни.
– Или тот день, когда он навсегда заключит тебя в свою ловушку, – я закатила глаза. – Я позабочусь о вашем ребенке.
Я перевела взгляд на английского бульдога, Розалинду, или Рози, которая развалилась в своей корзинке.
– Перестань волноваться. Он один из хороших. Спасибо, что снова позаботишься о Розалинде, одолжила мне своё платье и сделала макияж. Ты самая лучшая, – Эмма поднялась и направилась к двери. – Моя добрая фея– крестная.
Злая крестная. В первый раз она обратилась ко мне, когда я возвращалась домой после работы на выходных в парке развлечений Ever After. Раньше она была моей соседкой снизу, и у нее случился нервный срыв на пороге, потому что в её гостиной был гигантский паук. В приступе слабости, вооружившись метлой, я попыталась сбросить паука Питера, но вместо этого потеряла его из виду. В результате я сказала, что убила его, но могу гарантировать вам, что Питер всё ещё жив и в отличной форме. Вот так, на лжи, основанной на моей неспособности помочь, расцвела наша дружба.
– Без проблем. Я привела подкрепление, – я достала из сумки мороженое с кусочками теста для печенья. – И, кроме того, мне нужно кое– что написать. Кстати, платье можешь оставить себе.
Её глаза распахнулись, как у персонажа мультфильма.
– Ты серьёзно?
– Да, я всё равно их не ношу, – я могла бы подарить ей что– нибудь из своей коллекции неношеных платьев. Она бы нашла им применение. – Это для тебя. Оно принесёт тебе удачу.