У неё задрожал подбородок, но она оставалась гордой, как будто глыба льда сдерживала бушующий внутри неё поток.
– Зачем я на самом деле здесь? Ты хочешь произвести на меня впечатление роскошью, чтобы я приняла твой контракт?
– Ты сказала, что хочешь побыть у океана.
Её глаза увеличились вдвое.
– Я не понимаю.
– Чтобы черпать вдохновение, – добавил я. = Ты сказала, что хочешь побыть на пляже. Это моё рабочее место. Я хотел показать тебе свою студию и надеялся, что ты черпнешь вдохновения, поскольку тебе его не хватает.
– Способ втереть это мне в лицо, – она прикусила внутреннюю сторону своей щеки. – Ты, конечно, не на пике своей цветущей, но короткой карьеры. Ты читал, что пишут о тебе во всех газетах?
– Я не опускаюсь до того, чтобы обращать внимание на критику. Особенно на неконструктивную.
– Ты не можешь притворяться, что это не причиняет тебе боли, – подтвердила она, как будто могла чувствовать ко мне то, чего не чувствовал я. Затем она встала, скрестив руки на груди. – Тогда покажи мне свою студию, даже если я готова поспорить, что она пуста, судя по тому, что ты ничего не смог нарисовать за шесть месяцев.
Итак, она шпионила за мной.
Она, вероятно, нашла несколько лестных статей, объявляющих о конце моей карьеры, если я не найду себя заново с помощью чего–то совершенно нового. Мои старые работы были определены как “дежавю" и слишком жуткие для публики. И теперь я стал ещё более ужасным, чем обычно, неспособным создать что–либо такое, что могло бы увидеть дневной свет.
– Следуй за мной.
Не то чтобы я оставил ей выбор, когда дошел до конца коридора и отпер дверь, ведущую в мою студию, моя рука, тем не менее, оставалась пригвожденной к ручке, как будто я был вынужден привести монстра в свой дом.
Я понял, что это ужасная идея, с того самого момента, когда мой мозг попытался смешать оттенки, чтобы точно воспроизвести цвет её губ. Это заняло бы у меня самое большее час, если бы клетки моего мозга, о которых идет речь, не были загипнотизированы угадыванием их вкуса, оставляя меня с растущим разочарованием между ног. От её едва уловимого прикосновения у меня несколько дней мурашки бегали по коже. Если бы она вошла в мою студию, то осталась бы здесь. По крайней мере, память о ней осталась бы. Идея, по которой я не мог сказать, была она приятной или нет.
– Что ты делаешь? – она сильно нахмурилась. – Это как будто ты увидел призрака, который не хочет оставлять тебя в покое.
– Ну, может быть, так оно и есть, – за исключением того факта, что она не была призраком, и я нуждался в ней.
– Отлично. Похоже, мы с призраком станем отличными друзьями, – она распахнула дверь и прокралась в мою студию.
Поехали.
– Ладно, она огромная. Сколько тебе нужно мольбертов? У тебя их штук десять? Я вижу сломанные холсты, столы как у архитекторов, с грубыми, незаконченными эскизами. Честно говоря, это больше похоже на рабочее место4, если бы не большие окна... – она ни с того ни с сего рассмеялась. – Здесь беспорядок. Кто бы мог подумать, что ты такой неряшливый? Я принимала тебя за робота, неспособного на эмоции.
У меня дернулось адамово яблоко, когда она вошла в середину моего “беспорядка”, как она это описала. Её взгляд был прикован к картинам, висевшим на стенах.
– Грустной девушки здесь нет.
– Она всё ещё на выставке, – и я бы не рискнул столкнуть Аврору лицом к лицу с моей картиной, иначе она превратила бы её в пепел, а вместе с ней и мою карьеру.
Она не стала развивать эту тему дальше.
– Ты ознакомился с моими условиями?
– Да. У тебя будет право принимать решения, и никаких... – мой взгляд переместился на неё, и у меня заныла челюсть при одной мысли о... – наготы.
Её нагота, если быть точным. Очень тревожная мысль, которая, вероятно, сократит мой график сна на ближайшие недели.
– Верно, – она сглотнула и перевела взгляд на мои незавершенные работы. – Могу добавить, всё, что ты сделал в последнее время, довольно мрачно.
Её взгляд остановился на портрете мужчины, который я нарисовал кисточкой для подводки. Как и на всех моих картинах, за исключением "Грустной девушки", его личность не была заметна. В большинстве случаев это была игра на контрасте, но на этот раз его глаза и лоб были скрыты беспорядочными морщинами. Потекли слезы, и тихий рев сорвался с его губ. Виден был только один из его кровоточащих кулаков, поражающих невидимого врага. Может быть, она была права.
– Тебе это не нравится? – как будто её отзыв имел для меня какое–то значение. Мне должно было быть всё равно. Мне всё равно. Мне было бы всё равно.
– Это выбивает из колеи, – она сосредоточилась на изображении, прищурившись. – Это похоже на то, когда ты злишься и хочешь кричать изо всех сил, но ты просто молчишь во время спора, потому что знаешь, что это бессмысленно. Линии образуют какие–то облака, кружащиеся, как будто его мозг взрывается потоком эмоций, пожирая человека заживо. Это похоже на пустоту. Пустота, – она моргнула, снова становясь прежней бурной личностью. – Но дело не в этом. Это всё ещё мрачно и даже болезненно”.
Мрачно. Болезненно. Все эти слова были негативными.
– Вот почему ты здесь, чтобы скрасить время и наполнить мои дни твоим солнечным темпераментом, – я продемонстрировал тот же сарказм, что и она.
– Твои дни? – её громкий голос эхом разнесся по комнате. – Сколько времени потребуется, чтобы написать одну картину?
– Столько, сколько потребуется, и я никогда не подразумевал, что это будет картина. Я бы, наверное, сделал только твой набросок. Это было бы быстрее и правдоподобнее, – моя тень накрыла её, когда я навис над ней. – Я хочу, чтобы ты была моей музой. У меня крайний срок через месяц, так что у нас есть месяц. Мы можем закончить раньше, если ты меня вдохновишь.
– Если я вдохновляю тебя? – закричала она. – Ты видел меня? Я пытаюсь быть полной противоположностью тому кошмару, который ты рисуешь! Если ты ждешь, что я снова заплачу, я...
– Я не хочу. Ты нужна мне, потому что ты… – я подыскивал нужные слова. – Ты моя полная противоположность. Мне дали возможность в сжатые сроки, но для этого мне нужно нарисовать что–то "более счастливое" и в большей степени в твоём обнадеживающем духе. Мне нужно заново найти себя, как ты, должно быть, где–то читала.
Возможность, от которой я отказывался в течение месяцев, несмотря на жалобы Эрика, пока не встретил её снова.
– По–твоему, я выгляжу счастливой? Я хочу убить тебя, Спектр! Я не тот цветущий человек, который тебе нужен! – она истерично замахала руками. – К тому же, ты уже в значительной степени вдохновлен на выставку в замке с привидениями.