– Это похоже на восхождение на вершину горы, и когда ты пытаешься забраться выше, тебе приходится снимать стрелы, застрявшие у тебя в спине, а руки так покрылись волдырями, что горят. Шторм пытается отбросить тебя вместе с падающими камнями, но если ты упадешь, то разобьешься и умрешь. Такое чувство, что у тебя нет выбора, кроме как продолжать нести своих близких, как груз, чтобы они не упали вместе с тобой, – прошептала я. – Такое чувство, что ты никогда не достигнешь вершины горы, но у тебя нет выбора.
– Это похоже именно на это, – добавил Аякс. – За исключением того, что я сбросил этот груз и не оглядывался назад как бесстрастный человек, которым я являюсь.
– Аякс... – мои глаза впились в его, и я заколебалась, стоит ли брать его за руку. – Я сожалею о твоей матери. Это душераздирающе.
– В тот день, когда я ушел, она была только на ранней стадии, просто путалась в именах и не помнила, что произошло несколько минут назад. Иногда она гуляла ночью, не помня, где находится. Она единственная, кто раньше знал, что я Спектр. Теперь она забыла об этом, но по–прежнему любит моё искусство, – признался он. – Вот почему я рисую. Потому что я хочу увековечить моменты, чтобы они никогда не забывались. Наш мозг может умереть, но не то, что мы чувствуем, наблюдая за произведением искусства. Никто и никакая болезнь не могут лишить нас сути и того, что мы чувствуем. Вот почему эти дети и твоя сестра нуждаются в тебе. Им нужен твой творческий потенциал. Твои чувства. Им нужно помнить, каково это – быть живыми. Им нужно помнить, что они сильные, любимые и что им позволено мечтать. Иметь будущее, на которое они надеются. Эти счастливые концовки.
– Я думала, ты в это не веришь, – я сморщила нос, фыркая, как ребенок, которому нужны салфетки. – Ты сказал, что жизнь пуста.
– И ты доказываешь, что я ошибаюсь.
– Ты...
Само совершенство. Мой подбородок и руки задрожали, я увидела ту часть Аякса, которую никогда раньше не видела. Ту часть, с которой я была связана больше, чем, как я думала, когда–либо смогу быть связана с другим человеком.
– Ты прав.
Я вытерла слезы костяшками пальцев.
– Прости. О боже, я ни разу не плакала за все эти годы, и сегодня я ничего не могу с этим поделать. Слёзы не хотят останавливаться.
– Никогда не оправдывай себя за свои чувства.
Я прерывисто вздохнула.
– Я не привыкла быть уязвимой.
– Я не причиню тебе вреда, – сказал он так, словно я его обидела.
– Я действительно хочу тебе верить, – я немного успокоилась, переводя дыханием, и с новым спокойствием огляделась по сторонам.
– Теперь я готова.
– Я буду прямо за тобой.
Он поднялся и сдержал своё обещание, идя позади меня. Наши руки соприкоснулись, когда я снова вошла в комнату. Болтовня прекратилась, и прекрасные широко раскрытые глаза уставились на нас. Аякс кивнул мне головой и убрал от меня руку. Я справлюсь с этим.
– Всем привет! – я помахала детям, тушь, наверное, стекала по моим щекам. – Сегодня я с… – я посмотрела на Аякса, который стоял рядом с доской. – С неправильно понятым рыцарем. И мы расскажем вам сказочную историю, но она не похожа ни на одну другую. Это наша история. Я узнаю вас всех – вы были героями Аландии.
– А чтобы вы лучше запомнили сказку, мы принесли наряды, которые помогут вам выбрать персонажей, – вмешался Аякс, показывая на пакеты, брошенные в дальнем углу комнаты.
Дети бросились к ним. Внутри были либо рыцарские мечи, либо короны принцесс, либо другие костюмы, чтобы дети могли быть ведьмами, волшебными существами или супергероями. Все они принарядились, Вероника помогала тем, кто не мог справиться самостоятельно. Я понятия не имела, откуда взялись одежда и аксессуары. Аякс сказал “мы”. Это он принес это?
Маленькая девочка, одетая как воительница–амазонка, спросила:
– Но ты, кто ты?
– Ты не принцесса, – добавила другая девочка в короне.
Я встретилась взглядом с Аяксом, и улыбка тронула мои губы, признавая мой характер. Я поднесла руку к своей короне Злой королевы, и Аякс нарисовал рисунки на доске. Это был мой сигнал.
– Некоторые сказали бы, что я злодейка из сказки, но это потому, что они не знают моей истории, – рассказывала я, и мои глаза, вероятно, искрились озорством. Дети начали сплетничать, а некоторые ахать. – Я ваша злая фея–крестная, и я здесь, чтобы заставить вас вспомнить о той магии, которая есть в каждом из вас. Все началось с “Однажды давным–давно, забытого всеми остальными...”
Я придумала сказочную историю с каждым персонажем, в которого были одеты дети. Таким образом, все они были в сказке либо как злодеи, либо как герои. Второстепенных персонажей не было, только главные. Спектр иллюстрировал каждую сцену на заднем плане, пока я погружалась в повествование о приключениях, волшебстве и любви. Услышав их смех и увидев их глаза, погруженные в историю, я поняла, что не могу сдаться. Я не могла их подвести. Я не могла позволить прошлому определять меня даже. Все они были похожи на Луну, сильные мечтатели, как и я. Я всё ещё чувствовала, как эта страсть согревает моё сердце и сокрушает шипы.
Я была достойна счастливого конца.
– И вот так вы, ребята, стали героями Аландии, спасая её от страданий и печали, – я поклонилась, и дети поаплодировали.
Я обменялась взглядом с Аяксом, чьи губы скривились в одной из его характерных гримас.
– Фея–крестная! – позвала меня девушка в платье принцессы, дергая за ленточку. – Он твой парень?
– Нет, – одновременно возразили мы с Аяксом .
– То, как он смотрит на тебя, похоже на любовь. А ты краснеешь, как помидор, – настаивала она со смехом.
– Нет, это не так, – если раньше я не чувствовала, как краснею, то теперь определенно почувствовала, а я была не из тех, кто краснеет.
– Ты покраснела! – одновременно закричали другие девочки.
Я скрестила руки на груди и прищурилась.
– Прекратите сейчас же, или я прокляну вас.
Но моя угроза рассмешила их ещё больше.
– Рыцари не влюбляются, – мальчик взмахнул мечом. – Они побеждают.
– У них храбрые сердца. Они любят и защищают друг друга, – я изобразила улыбку. – Моя сестра – рыцарь. Она всегда прикрывает мою спину.
– Вернется ли злая фея–крестная, чтобы рассказать нам ещё истории? – спросил мальчик на заднем сиденье под аппаратом искусственной вентиляции легких.
– Я? – я буквально ахнула.
– Да! Мы хотим знать вашу историю, – добавил другой мальчик.