– Леон, – прошипел Аякс, его взгляд метнулся к отцу. – Как всегда занят.
Рука Элен обвилась вокруг спины Леона таким образом, что выдавала тот факт, что она, вероятно, все ещё любила своего мужа.
– Эта красивая леди рядом с ним – его девушка.
Он не удостоил меня взглядом и не пожал руку, которую я протянула ему. Тогда у меня не было другого выбора, кроме как притвориться, что я неловко поправляю прическу.
Элен не сдавалась и одарила меня искренней улыбкой.
– Давай зайдем внутрь, дорогая. Я покажу тебе это место.
– Элен, я не думаю, что разумно...
– Я знаю, что я больна, Леон, но это не повод относиться ко мне как к недееспособному человеку. Позволь мне быть свекровью. Сегодня день свадьбы.
День свадьбы? Я перевела взгляд на Аякса, чувствуя ужас от того, что они будут ругаться из–за меня, но его взгляд оставался прикованным к своему отцу.
– Мам, мы празднуем мою предстоящую карьеру, а не мою свадьбу, – добродушно поправил Арчи.
– Нет, дурачок. Это свадьба, – она положила руку ему на плечо и усмехнулась, Альцгеймер вмешался в её воспоминания. – Ну же, Аврора.
Я последовала за ней, оставляя мужчин Клемонте наедине, входя в замок, или, скорее, в медицинский кабинет с картинами эпохи возрождения, имеющими медицинское значение. Для человека, который, казалось, не любил искусство, у него, несомненно, было его много в дополнение к гобеленам и деревянной мебели.
– В молодости я читала много эротики, – она снова усмехнулась, и что–то подсказало мне, что я полюблю эту женщину. – В этом мире нам нужен творческий подход. Мой Аякс в детстве очень хорошо обращался с карандашами. Очень талантливый. Я думаю, это помогло ему. Он был таким застенчивым. Всегда одиноким.
– Аякс был застенчив? – значит, это у него с детства, его отчужденное отношение. Через открытую дверь я заметила того странного мужчину, о котором шла речь, всё ещё беседующего со своим отцом. Его челюсть была напряжена, и что–то в моём сердце невольно сжалось.
– Мой сын жил в своём собственном мире, и он ограждал от него всех остальных. Как будто нас никогда и не существовало. Я знала, что ему не всё равно, но он был...ну, отстраненным.
Я вспомнила, как до рождения моей сестры, создавала фантастический мир, где я была королевой, а призрак единорога был моим лучшим другом.
– Я могу это понять.
– Конечно, можешь. Вот почему вы вместе, – её улыбка погасла, выражение лица стало серьезным. – Скажи мне, тебе нравится Аякс? Ему есть что отдать, у него большое сердце, но иногда он не знает, как открыться.
Я не знала, что сказать. Я не испытывала к нему отвращения, или, по крайней мере, это казалось неправильным.
– Я…Честно говоря, сначала я возненавидела вашего сына, – Поехали. Не такого ответа она ожидала. – Он был груб и смотрел на меня как на сумасшедшую, но со временем, я узнала его получше. Он довольно... – мы с Аяксом встретились взглядами издалека, и это заставило меня почувствовать себя умиротворенной и защищенной. – Он заботливый и чем–то отличается от других мужчин, которых я встречала. Ваш сын действительно вдохновляет меня.
– Цветущая любовь бесценна.
Цветущая что? Нет. Нет. Нет.
– Я не уверена, что запомню что–либо из этого, поскольку он, вероятно, рассказал тебе о моём состоянии, но я хочу, чтобы ты знала, что я так счастлива, что он наконец нашел кого–то, с кем может разделить свою одинокую жизнь. Ему нужно исцелиться, и по тому, как он смотрит на тебя, я знаю, что мне больше не нужно беспокоиться. Я… – она нахмурила брови, потирая рукой лоб. – Ещё раз, что это за слово?
Зазвонил её телефон, и я потеряла дар речи. Никогда в жизни меня не принимали такой, какая я есть на самом деле. Она доверяла мне, в то время как я чувствовала себя мошенницей.
– О чёрт, я забыла принять таблетку, – сказала она, и я посмотрела на её телефон, где у неё было множество предупреждений принять таблетки, попить или поесть. – Прости. Я...ещё раз, как тебя зовут?
– Аврора, – мои губы изогнулись. – Я с вашим сыном.
– Аврора, как северное сияние. Я не помню, видела ли я когда–нибудь что–нибудь подобное, но это всегда было моей мечтой, – она наблюдала за мной. – И я встретила тебя сегодня. Арчибальду повезло, что ты у него есть.
– Арчибальду?
Она настаивала с лучезарной улыбкой.
– Да, мой сын. Он сегодня здесь.
Моё сердце разбилось на крошечные кусочки, когда я пробормотала:
– Я здесь с Аяксом.
– Аякс? Я так давно его не видела. Не думаю, что он приедет.
Аякс в мгновение ока скользнул ко мне.
– Я здесь, мам. Я никуда не уйду.
– О, Аякс! – воскликнула его мать, обнимая его так, словно не видела его целую вечность. – Ты переночуешь здесь, не так ли? Я приготовила комнату для тебя и Авроры и...
– Мы не можем остаться, прости, – оборвал её Аякс, стиснув челюсти. – Леон этого не одобрит.
– Понятно. По крайней мере, я смогла с ней познакомиться. Мы запомним этот момент, – она продолжала улыбаться, но я чувствовала, что ей больно от того, что у неё больше нет сына. – Тебе следует показать ей свою старую спальню перед ужином.
– Хорошо.
Элен направилась в сторону кухни, что–то шепча себе под нос, когда я заметила, что в углу стоит инвалидное кресло. Принадлежало ли оно его матери? Я крикнула ей вслед:
– У вас зазвонил будильник на телефоне. Нужно принять таблетку.
– О, конечно! Спасибо, – она улыбнулась, но её взгляд изменился. Она казалась потерянной, как будто физически присутствовала, но мысленно отсутствовала.
Я проигнорировала спазм в животе, и мы поднялись по деревянной лестнице, ведущей в комнаты. Посреди коридора была открыта дверь в комнату, где висела большая доска, на которой было изображено генеалогическое древо с именами каждого члена их семьи. Вероятно, это было упражнение на память для его мамы. Упражнение, из которого было вычеркнуто имя Аякса.
– Твоя мама прелесть. У меня разрывается сердце, когда я вижу, что с ней такое происходит, – призналась я ему. – Она немного рассказала мне о том, каким ты был в детстве, и должна признать, что я не удивлена. Держу пари, ты был милыми, но оставаясь такими же отчужденными.
Милым? Я только что сказал “милый”? Дайте мне лопату, чтобы я выкопал себе могилу прямо сейчас.
– Я был слаб, – маска Аякса снова была на нём, вероятно, из–за разговора с отцом. Так он окружил себя броней холодности, чтобы не быть тем счастливым ребенком, которого презирал его отец. – Я знаю, ты не хотела быть здесь. Я уверен, что у тебя были другие планы.