– Ты ещё красивее, чем я себе представлял, а я часто это делал. Очень. Ты преследовала каждую мою частичку годами.
Мои руки потянулись, чтобы обхватить его член сзади, но он остановил их на полпути, сомкнув их одной рукой.
– Ты заставишь меня взорваться, если сделаешь это сейчас. Я не буду торопиться с тобой, раз уж ты заставила меня ждать. Так чертовски долго.
– Я всегда знала, что ты жесток, – попыталась пошутить я, одарив его искренней улыбкой.
– Твои губы, или, точнее, твоя улыбка – это одна из черт, которые я в тебе обожаю, – его рука скользнула между моих ног и сомкнулась на клиторе. – У тебя другая манера улыбаться, которая выдает, о чём ты думаешь.
Я ахнула, и моя рука наткнулась на зеркало напротив, спасая от падения.
– А какие остальные?
– Твои веснушки, – его движения вокруг моего клитора были медленными и дразнящими. – Они рассказывают историю, – другая его рука сомкнулась на моём горле, и я откинула голову назад. – Твои глаза – это первое, что я нарисовал, – он поцеловал меня, его большой палец всё ещё кружил вокруг моего клитора. – А теперь твоё тело, но я хочу сохранить это в секрете для себя. Моя муза.
– Это несправедливо, что я голая рядом с тобой, а ты... – я ахнула, когда он усилил давление вокруг моего клитора, следы от моего дыхания и моей руки появились на зеркале. – Я ненавижу тебя, ты знаешь это?
– Никогда не переставай ненавидеть меня, Аврора. Я заберу у тебя всё, кроме твоего безразличия, – он раздвинул обе мои ноги, чтобы я встала шире. – Не двигайся, чтобы я мог как следует попробовать тебя на вкус.
Раньше я была бойцом, но, столкнувшись с таким, я сдалась. Аякс развернул меня и подразнил мягкое местечко у меня за ухом. Он опустился ниже, оставляя дорожку из поцелуев от моей груди к животу, пока не опустился передо мной на колени. Он, воплощение неприкасаемости, преклонил передо мной колени. Мои губы приоткрылись, и мой клитор запульсировал в ожидании того, что будет дальше.
Он ласкал внутреннюю поверхность моих бедер, осыпая их лёгкими поцелуями, словно призрачным прикосновением к моему телу. Мои руки пробежались по его гладким волосам, и его рот, наконец, коснулся того места, где я этого хотела. Я застонала. Он целовал и посасывал мой клитор, удерживая меня на месте, чтобы я не двигалась. Я повела бедрами навстречу его темпу, который усилился, пробуя меня на вкус с жадностью. Мой живот сжался до такой степени, что дыхание стало прерывистым, а колени подогнулись. Его рука обхватила мою ягодицу, и когда он просунул один из своих пальцев внутрь меня, я подалась вперёд, теряя контроль.
Его язык снова скользнул по мне, держа меня во власти своей милости, как пленницу, до последней минуты. Он шлепнул меня по ягодице и засунул в меня свой палец, снова и снова. Я могла поклясться, что мои глаза закатились в тот момент, когда мой оргазм взорвался фейерверком. Я кончила без предупреждения, мои ноги дрожали. Сначала он не отстранился, обхватив меня руками.
Я восстановила своё дыхание, и он встал, расстегивая рубашку, чтобы продемонстрировать свой крепкий пресс и чётко очерченные мышцы. Затем последовал его ремень, который он свернул по кругу, прежде чем аккуратно положить на стол рядом с собой. Этот маньяк. За ними последовали брюки и нижнее белье, пока не осталось ничего, кроме его твердой эрекции, поднимающейся передо мной.
– О чём ты думаешь? – спросил он, подходя ко мне и преодолевая разделявшие нас несколько сантиметров.
– Что моё прозвище для тебя, греческий воин в костюме, было подходящим, – я не упомянула, куда делся мой извращенный разум.
Он приподнял меня, одаривая лихорадочным поцелуем, мои ноги инстинктивно обхватили его торс. Неся меня одной рукой, он одним движением опрокинул всё, что было у него на столе. Стаканы, в которых лежали кисти, разбились о пол, и несколько тюбиков с краской пролились на стол. Что же касается клочков бумаги, то они облетели нас прежде, чем гравитация вернула их обратно на пол.
– Ты – это всё, что я, чёрт возьми, чувствую, – выругался он, и моё сердце бешено заколотилось в груди.
Он посадил меня на стол, и я раздвинула ноги, когда он обхватил меня за талию. Краска залила моё бедро и потекла по его ноге, но ни один из нас не пошевелился.
– Ты – это всё, о чём я думаю, – призналась я.
И именно после этих признаний, когда мы стали музами друг для друга, а он был всем, о чём я и не подозревала, что хочу, у нас с ним в голове крутилась одна и та же идея. Он взял чистый льняной холст, лежавший рядом с ним, и разместил его прямо за мной на своём столе.
– Давай займемся искусством, – сказала я, снимая краску со своей ноги, чтобы нарисовать дорожку на его бицепсе.
Он проследил за движением моей руки, его грудь поднималась и опускалась, как будто ему тоже было трудно дышать.
– Я чист, – сказал он ни с того ни с сего, как будто его мозг просчитывал все возможности. – Ты...
– Я тоже, – оборвала я его. – И я принимаю таблетки.
– Я никогда не делал этого без презерватива. Никогда не хотел. Но с тобой я хочу чувствовать тебя как следует.
– Я тоже.
Как только всё решилось, всё произошло так быстро. Мы творили искусство, Спектр входил в меня медленно и глубоко и воспламенял мой мир в формах тысячи слов и цветов.
– Ты моя, моя фея, так же, как и я твой.
Он обхватил моё лицо ладонями и на этот раз вошел в меня сильнее, до такой степени, что я почувствовала его у себя внизу живота. Мои ногти впились в его спину, и наши бедра закачались в гармонии. Моё сердце не смогло справиться с этим конфликтом эмоций. Я подставила ему свою шею, которую он так желал, и наши стоны слились воедино. Он был прав – это был не просто секс; это была смесь голода и судьбы, потребности и ненависти, страсти и нежности. Смесь из нас.
Я легла на стол, и он подтянул мои ноги к себе, прежде чем взять самый маленький тюбик краски, который он тщательно выбирал, и вылить мне на грудь. Она была фиолетовой. Лавандовый оттенок фиолетового. Я прикусила губу. Он пожирал меня взглядом и ощупывал своими умелыми пальцами, размазывая краску по моему похотливому телу. Моя грудь вздымалась, пытаясь отдышаться под его медленными, но глубокими толчками.
Он закинул одну из моих ног себе на плечо и поцеловал мою лодыжку, его сильные руки обхватили мою ногу, чтобы удержать меня в объятиях. Игры закончились. По моей коже побежали мурашки. Его тело напряглось. А затем он вошел в меня, и я ударилась о стол. Его темп усилился, и он вколачивался в меня сильнее, удерживая мои бедра на месте, когда я заложила свои руки за голову. Мои руки впились в холст, пытаясь за что–нибудь ухватиться под напором его безжалостных порывов.