— Откуда ты знаешь моих родителей?
Я не была готова к этому вопросу.
— Твоя мама – моя кузина.
Это казалось самым нейтральным и честным ответом, который я смогла придумать на месте. Понятия не имела, что сказали ей Сэм и Ребекка, и знала ли она вообще хоть что-то. Но, по моему мнению, поскольку они были её родителями, это был на сто процентов их выбор, рассказывать ей о её прошлом или нет.
— В следующем месяце у меня день рождения! — воскликнула она, внезапно возбудившись. — Ты должна прийти на мою вечеринку!
Всплеснув руками, она взволнованно подскочила, бросилась ко мне и потянула меня с того места, где я сидела на кровати.
— Будет торт, мороженое, игры и куча ребят из моей школы, — сказала она. — Ты любишь торт?
— А тигры живут в джунглях? — пошутила я. — Само собой. Торт – моя самая любимая еда.
— Так ты придёшь?
— Мне бы очень хотелось, — сказала я, мысленно возвращаясь к семнадцатому мая в календаре. Эта дата навсегда запечатлелась в моей памяти. Мы быстро приближались к десятой годовщине моего последнего лета с Бо и к девятой годовщине того дня, когда я отдала живую, дышащую частичку своего сердца в руки Ребекки и Сэма Валентайн.
Я не могла нарушить обещание, данное ей.
Моей дочери.
— Нам надо спуститься вниз, — сказала я, беря её мягкую маленькую ладошку. Было приятно, наконец, держать её в своих руках.
— Ну, что скажешь? — спросила Ребекка, чистя картошку над мусорным ведром, в вышитом фартуке, завязанном на тонкой талии. — Цвет выбирала Мабри.
— О! Жёлтый. Да. Очень красиво, — сказала я, вдруг обнаружив, что Мабри ни на секунду не отпускала мою руку с тех пор, как мы покинули её комнату. — Очень весёлый цвет.
— Мабри, ты закончила домашнее задание? — спросил Сэм.
Она поковыряла носком пол, а потом на её лице появилась хитрая улыбка.
— Ещё нет, папа…
Одного взгляда Сэма хватило, чтобы отправить её к себе доделывать домашнее задание, и как только наши руки расцепились, мою ладонь поцеловал прохладный воздух. Я уже скучала по ней, если такое вообще было возможно.
— Помощь нужна? — предложила я, глядя, как картофельные очистки падают в мусорное ведро.
— Нет, нет, — сказала Ребекка. — Но спасибо.
— Мабри спросила, откуда мы знаем друг друга, — тихо произнесла я, наклонившись к ней.
Я ожидала, что Ребекка опустит картофелечистку. Ожидала драмы, напряжения и хватания за сердце. Ожидала, что вот он и наступил, тот момент, о котором мы все трое думали всю жизнь.
Но ничего не произошло.
Ребекка продолжала чистить картошку, её лицо смягчилось.
— Она знает, что её удочерили.
— Мы дали тебе обещание, Дакота, — сказал со своего места за кухонным столом Сэм, отложив газету, — что она узнает о тебе. Мы хотим, чтобы она знала тебя. И тебе нужно познакомиться с ней поближе, когда придёт время. Ребекка – её мать, но и ты тоже.
Сердце разрывалось от тяжести, как будто после всех этих лет моя любовь к ней становилась всё больше, и наконец, всплыла на поверхность. Глубокая и непреходящая, она пряталась там всё время, просто я решила игнорировать её силу, потому что признание её делало боль намного мучительнее.
Я никогда не хотела бросать Мабри.
— В любом случае, посмотри на нас с Сэмом, — рассмеялась Ребекка. — Мы не смогли бы сойти за её биологических родителей, как бы сильно ни старались.
Сэм захлопал светлыми и тонкими, как паутинка, ресницами, а Ребекка заправила свои медовые волосы за ухо, демонстрируя, как тёмные волосы и голубые глаза Мабри резко отличались от их черт.
— Похоже, ты ей действительно нравишься, — сказала Ребекка. — Никогда не видела, чтобы она раньше так тепло к кому-либо относилась. Как будто между вами установилась мгновенная связь.
— Правда? — спросила я, не в силах перестать улыбаться. И сморгнула слёзы от осознания того, что пропустила первые девять лет её жизни только из-за боязни столкнуться с одним из самых мрачных моментов своей жизни. — Она пригласила меня на её день рождения.
— Да? — засмеялся Сэм. — Ты должна пойти. Мы будем только рады.
— Я слышала, Бо вернулся в город, — Ребекка подставила под кран дуршлаг, полный очищенного, нарезанного картофеля, а потом бросила его в кастрюлю с кипящей водой, стоящую на плите. Её слова были произнесены с бо́льшим значением, чем она хотела, но я точно знала, на что она намекала.
— Знаю, — сказала я. — Он оставляет музыкальную карьеру. А я приехала в город взять у него интервью.
— Сэм, не пора ли разжечь гриль? — весело спросила Ребекка, отправляя Сэма на улицу с тарелкой маринованной курицы, которую достала из холодильника. В ту же секунду, как он ушёл, она повернулась ко мне, и её лицо стало таким серьёзным, каким я не видела его раньше. — Он знает?