— Не всегда складывается так, как ты ожидаешь.
— Да, — провела правой рукой по бедру Дакота. — Возможно, после этого интервью меня повысят.
— Похоже, ты от этого не в восторге.
— Я в восторге, — сказала она, хотя и не очень убедительно. — Правда. Для меня это имеет огромное значение. Это результат всего, над чем я до сих пор работала. Единственное, что превзошло бы это повышение, — собственное новостное шоу в прайм-тайм.
— А я не сомневаюсь, если Коко Биссетт что-то задумает, она добьётся своего, — заявил я. — Но главный вопрос в том, чего хочет Дакота Эндрюс?
Я ожидал, что её настроение изменится, как ветер в штормовой день. Ожидал, что она шарахнется от меня или сердито набросится. Вместо этого она глубоко вздохнула и повернулась ко мне.
— Я всю неделю спрашивала себя об этом, Бо, — призналась она. — Я думала, что знаю. А теперь понимаю, что больше ничего не знаю.
Намёк на её протяжный кентуккийский выговор прозвучал как крошечное обещание, что, возможно, моя цель вернуть её больше не была нереальной.
— Я думала, что знаю, куда двигалась, — пожала она плечами. — Теперь же понимаю только одно: я застряла между тем, кто я есть, и тем, кем себя считала.
— И это совершенно нормально, — моя рука нашла её колено и, успокаивая, сжала его. — Тебе не обязательно всё время быть такой идеальной, и тебе не обязательно всё время решать все проблемы.
Даже в старшей школе Дакота была девушкой, которая придерживалась определённого порядка и имела амбиции. Она обладала личностью типа «А», которой характерны стремление работать и сильный дух соперничества, устанавливая для себя предельные сроки и взваливая на себя ответственность, чего никогда не могла сделать её мать. Я не мог винить девушку, которая воспитывала себя сама с тех пор, как стала достаточно взрослой, чтобы понять, что у неё не было выбора в этом вопросе.
Чуть погодя полуденное солнце зависло на небе перед тем, как продолжить свой путь к горизонту, и я развернулся, направляясь обратно домой.
— У меня ещё остались кое-какие дела, — сказал я, когда мы подъехали к дому. В прошлом, когда мы встречались, она часто наблюдала за тем, как я выполняю работу по хозяйству. Каждый вечер пятницы, прежде чем я мог пригласить её на свидание, мне приходилось вычищать коровник или давать соль скоту. — Можешь посмотреть, если чувствуешь ностальгию.
Машину качнуло, и она натолкнулась на мою руку.
— Я пас. Мне нужно проверить электронную почту, а потом я хотела бы ненадолго съездить в город. Вернусь к ужину.
Я припарковался и поставил машину на ручной тормоз, после чего обнял её и поцеловал в нежную щёку.
— Когда ты вернёшься, я буду здесь.
Мы вылезли из машины, и я отступил назад, наблюдая, как покачивались её бедра, когда она возвращалась в дом, совершенно не осознавая, что похитила моё сердце.
И то же самое я намеревался сделать с ней этой ночью.
∙ ГЛАВА 22 ∙
КОКО
Прошлое
Шестнадцать часов тридцать четыре минуты. Так долго длились роды.
Три килограмма и двести грамм. Вот сколько весил мой ребёнок.
Семнадцатое мая, восемь сорок шесть вечера. Это была точная дата её рождения.
Трое. Столько людей знали о её существовании.
Я.
Ребекка.
Сэм.
— Хочешь её подержать? — спросила медсестра, подкатывая колыбель к моей кровати. На больничном столике рядом с огромным кувшином воды лежала нетронутой стопка документов об усыновлении.
Я смотрела на дочку, мирно спящую, завернутую в толстое фланелевое одеяло с логотипом «Мерси Дженерал Хоспитал».
— Скоро придёт социальный работник, чтобы всё с тобой обсудить, — мягко сообщила медсестра.
— Если я возьму её на руки, то могу передумать, — сморгнула я слёзы, не в состоянии отвести от малышки глаз. Она была похожа на маленькую куклу с крошечным носиком и густыми тёмными волосами.
Здесь должен был быть Бо.
Не Ребекка и кучка незнакомых людей рядом со мной, помогающих справиться с родовыми схватками. Это должен был быть он.
— Тук-тук, — послышался голос Ребекки. Она оставалась на ночь в больнице и держала меня за руку до трёх часов ночи, пока я старалась вытолкнуть в этот мир своего ребенка. Потом мне удалось отправить её домой, чтобы немного поспать. — Я кое-что тебе принесла.
Она поставила на столик вазу с розовыми розами и осторожно подошла к спящему ребёнку. Ребекка смотрела вниз с таким видом, будто хотела прикоснуться и обнять её, но боялась.