— Я все напишу, а ты будешь рассказывать. — Он вырвал из блокнота листок и положил перед ней. Изобель взяла бумагу. Опираясь на спинку стула, она смотрела поверх потрепанного края, как он наклонился, чтобы достать темно-фиолетовую папку. — Пиши здесь, — сказал он, отложив папку в сторону и возвращая ее внимание к книге с эскизом. Изобель положила свою сумочку на колени и порылась в ней в поисках ручки.
— «Падение дома Ашеров» — сказал он. Изобель начала записывать на листе бумаги с заголовком «Главные произведения».
— «Маска Красной Смерти». Маска с буквой «С», — сказал Ворен, и Изобель пришлось поторопиться, чтобы написать слово «Ашеров». В спешке она пропустила «е» и написала лишнюю «р», так что в итоге получилось невнятное «Ашрров».
— Убийство...
— Подожди! — остановила она его, ее ручка порхала. Он ждал. — Хорошо, — сказала Изобель, заканчивая писать «ти» в конце слова «смерти». Она наморщила нос. Почему у нее такое чувство, что она пишет кому-то эпитафию?
— «Убийство на улице Морг», — продолжил Ворен.
— У этого парня явно были проблемы, — пробормотала Изобель, уткнувшись в бумагу, а затем, покачав головой, продолжила писать.
— Большинство людей предпочитают так считать, — сказал он. — Следующее – «Ворон».
Изобель перестала писать. Оторвав ручку от бумаги, она подняла глаза.
— Ладно, а как ты считаешь? — Его глаза сверкнули, снова уставившись на нее, смягченная версия его лучей смерти. — Это законный вопрос, — сказала она. — И это имеет непосредственное отношение к проекту.
Она немного лукаво улыбнулась, но он не вернул улыбку. Изобель знала, что он совсем не Рональд Макдональд, но ей хотелось, чтобы он оживился. Шиш.
— Может, просто он знал о том, о чем мы не знаем, — сказал он. Он открыл фиолетовую папку и посмотрел на вложенный внутрь конспект.
— О чем, к примеру? — с искренним любопытством спросила Изобель. Долгое время он ничего не говорил, и Изобель снова взялась за ручку, полагая, что он решил ее проигнорировать, и она должна вернуться к работе. Ее рука была наготове в ожидании очередного ужасного названия.
— Я не знаю, — вместо этого сказал он, тем самым удивив ее.
Она задумчиво смотрела на него, пока он уставился в открытую книгу, будто надеясь попасть в нее, концы его легких черных волос почти касались слов. Было что-то странное в том, как он сказал это. Будто он что-то знает или у него хотя бы есть идея.
— Как он умер? — спросила она.
— Никто не знает. — Теперь была ее очередь медленно, терпеливо моргать. Отметив ее скептицизм, он сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Его нашли в канаве в Балтиморе в полубессознательном состоянии. Кто-то притащил его в таверну, или, как некоторые говорят, его нашли в таверне.
Изобель слушала, свободно вертя ручку кончиками пальцев.
— Он был на пути домой из Ричмонда в Нью-Йорк, когда пропал без вести на пять дней. Совсем пропал, — сказал он. — Он никогда не делал этого, и некоторые люди говорят, что по какой-то причине он пытался вернуться. Потом, когда они нашли его в Балтиморе, он не мог сказать, что с ним случилось, потому что, то приходил в себя, то снова терял сознание. Но в его словах не было смысла.
— Почему? — спросила Изобель тихим голосом. — Что он сказал? — Ворен поднял брови и устремил взгляд к окну, его глаза сощурились от света.
— Ничего, что имело бы смысл. Когда они привезли его в больницу, он говорил о вещах, которых там не было. Потом, за день до смерти, он стал звать кого-то. Но никто не знал, кто это был.
— И потом он просто умер?
— После нескольких дней в больнице — да, он умер.
— И никто не знает, где он был или что с ним случилось? То есть, вообще?
— Существует множество теорий, — ответил парень. — Поэтому мы расскажем об этом в проекте.
— Типа некоторые из теорий?
— Ну да. — Стул Ворена скрипнул, когда он откинулся назад. Его глаза снова уставились вдаль, и впервые эти железные ворота, которые должны его охранять, приоткрылись на дюйм. — Многие люди придерживаются теории, что он спился. — Взгляд Изобель проследил за его рукой. Она никогда не видела парней с такими руками: с длинными изящными пальцами, красивые, но все еще мужские. Ногти были вытянутые, почти прозрачные, сужающиеся к концу. Это были руки, которые ожидаешь увидеть под кружевными манжетами, как у Моцарта.
— И это случилось в день выборов, — сказал Ворен, — так что некоторые считают, что его накачали и использовали для повторного голосования. Это одна из самых популярных версий. — Он пожал плечами. — Некоторые даже говорят, что он заразился бешенством только потому, что он любил кошек.